Лица в сапогах. Эпизод №1: Зверьки.

[glumoff]

Выполняя обещание, данное одному замечательному человеку, начинаю совсем небольшой как бы мемуарный цикл постов про армию. Помните ведь, "кто в армии служил, тот в цирке..." с каменной мордой сидит. Ну и вот. Служба в российских ВС, думаю, совершенно неиссякаемый источник позитива.

Сейчас вот заброшу немножко позитива в Сеть, и дальше по делам.

..."Зверьками" их называл офицерский состав в учебке. Нацмены, стало быть. Дагестанцы, аварцы, тувинцы, ингуши. Зверьков этих было у нас - натуральный зоопарк. Поскольку речь идет как раз о временах Первой чеченской кампании, когда в какую-то умную многозвездочную голову пришла дивная мысль отправлять "национальных" срочников служить подальше от района боевых действий. Хрен их знает, диких, что у них в головах, помимо козлодрания. А ну как возьмут и с нашим же оружием в руках массово перейдут на сторону незаконных вооруженных формирований. Такая логика была у папахоносцев. В итоге из ста тридцати человек в роте у нас было человек девяносто "черных", а остальные братья-славяне из Ставрополья. Тоже, надо сказать, тот еще контингент, ну да ладно.

Даги в армии - это страшная сила. Не потому что сила, а потому, что страшные. Ессно, они тут же скучковались по национальному признаку, и в итоге две трети ротного расположения (от взлетки справа) представляли собой, натурально, орчатник. Ввечеру, это ж просто песня была: соберется кучей человек двадцать, все чОрные, но при этом все в белом (зимнее нижнее белье, холодно ж, они мерзли ужасно, бедные). Вот, значит, соберутся на хурултай в своем углу, и только ногами оттуда пахнет да слышно наперебой: "Гыр-гыр-багыр-гогырла-гурунгыр..." Язык Черной Страны был зол и груб, да. Я как-то под хорошее настроение спрашиваю рядового Шамсудинова: "Аш назг дурбатулук, аг бурзум иши кримпатул, вар хай урук хай?" Он мне в ответ: "Э, таварыщ лытинант, я по-аварски нэ паньмаю..."

Очень были понятийные ребята по части вопросов веры. Помню, рядовой Кебедов наотрез отказывался от дежурства по роте и по столовой. "Э, я ислам, мине Аллах нэ пазваляет пол мит, посуда мит!" Его ротный спрашивает: "Кебедов, а кто за тебя будет грязную посуду мыть? Аллах?" - "Э, у нас женщин моют..." - "Ты видишь в роте хоть одну женщину?" - "Канэшн, вижу, да! Вон их сколько!" - и показывает, хер моржовый, на славянских пацанов. Ротный его за это дело сильно невзлюбил, а ежели кого ротный невзлюбил, то к тем он бывал крут. Так что в наряд по столовой Кебедов таки пошел, после приватной беседы в канцелярии. И обратно вернулся совершенно триумфально.

Стоит рота на вечернем построении. Офицеры, перекличка, все дела... вдруг открывается дверь, заходит рядовой Кебедов. Здоровый жлоб, пудов шести весом, морда кирпичом, усы вовсю, полный рот золота. Как на картинке идет - правое плечо вперед, пружинистым шагом, гордо выпятив грудь, так и кажется, что бурка вьется за плечами. Ни дать ни взять грузинский князь Вано Мудиашвили. Выходит перед строем и с совершенно непередаваемым пафосом говорит ротному:

- Таварыщ капитан! Я в наряд па сталовой хадыт не пойду больше! У мене - СЫФИЛИС!

- Нет, мужчина, - отвечал ротный со вздохом. - Сыфилиса у тэбэ нэту. Просто ты мудак. А это хуже сифилиса, потому что не лечится.

...Однако в вопросах веры зверики были все же избирательны. Прислали как-то рядовому Болгову (ставропольцу) из дома посылку - копченую курочку, сальцо, все дела. Конечно же, рядовому Болгову курочки не досталось - посылка была немедленно экспроприирована жывотными. После отбоя идет это старлей-взводный по расположению... глядь - какие-то тени в ночи копошатся на койке, да много их там, чавкает что-то непристойным образом под одеялом... взводный аж испариной покрылся: ужель на "Кавказе" до орального секаса дошло?! Но луч командирского фонарика выхватил куда более отвратительную картину. Пятеро авторитетных жителей гордого Дагестана, похожие на оголодавших упырей, в темном углу втихаря точили чужую курочку с сальцом. На свету их глаза отсвечивали красным, а на лицах застыло одинаково вороватое выражение, какое бывает у пса, скоммуниздившего хозяйскую колбасу.

- Э! Мужчины! - окликнул пораженный взводный. - А Аллах не прогневается?!
- Таварыщ старший лытинант... Аллах высоко... ночь... под криша, под одеялом...Аллах не увидит...

Аллах, однако, не фраер, и видит все. Даже ночью и под крышей. Пятеро грешников назавтра слегли в санчасть, стеная и маясь от жесточайшего поноса. Сальцо в долгой дороге малость протухло...

Еще был рядовой Шамсудинов, дай Бог памяти, Бадруддин Низамудинович. Который по-аварски не разумел. Он и по-русски разумел с пятого на десятое, а уж чтоб по-русски читать - это для него была вовсе непосильная задача. Во всем остальном рядовой Шамсудинов был орел - жилистый сумрачный красавец с полным ртом золотых зубов, вполне пригодный играть злодея безо всякого грима. До двадцати четырех лет он безбедно жил в своем уединенном ауле (или что там у них в горах), водил "Ниву" по горному серпантину, резал барашков, стрелялся-резался с кровниками ("я одного сам зарэзал, как барана", - как-то похвастался он). А в двадцать четыре свалилась на него беда бедучая - злой военкомат забрил служить. В его лице беда свалилась и на нашего ротного. Шамсудинов общую присягу благополучно проболел, застудив себе простату (потому как пока ставропольцы в тридцатиградусный мороз согревались, чистя плац, воины аллаха предпочитали праздно посиживать на броне Т-80, а она сцуко холодная). Поэтому Шамсудинову лично в ротной канцелярии повесили на шею автомат и дали в руку папочку с воинской присягой - зачитывай.

- "Я"...- начал боец и надолго завис.

Ротный отобрал у него автомат и изгнал из помещения с наказом "как угодно, но заучить, сцуко, присягу наизусть". Ессно, Шамсудинов на приказ блестяще забил, и сцена повторялась еще трижды, благо зачитывать присягу урюку вслух ротный полагал ниже своего достоинства.

В четвертый раз рядовой Шамсудинов не спеша положил папочку на стол, взялся обеими руками за автомат и изобразил на лице верхний градус кавказского достоинства.

- Слуший, таварыщ камандыр, - так сказал Шамсудинов, - я нэ знаю, что тут написано, да. Но я тэбэ честью клянус, рамадан клянус - буду нармально служить. Такую прысягу я даю сейчас, да.

Командир роты помянул гулящую женщину и махнул на Шамсудинова рукой - дескать, хер с тобой, служи, чего взять с чурки. Зря он это сделал. На занятиях по вождению танка Т-80 механик-водитель Шамсудинов, сев на свое место за рычаги, оборвал жопою провод связи с наблюдательной башней и с командиром танка. Не получая, натурально, приказов от командования, рядовой Шамсудинов вел танк согласно мудрому буддистскому правилу "вижу дорогу - еду по дороге" и катался так по полигону, пока ему не надоело. Когда ему надоело, командир роты вкупе с лейтенантами извлек Шамсудинова из танка и вломил ему незамысловатой пзды.

...Наш ротный был большой аккуратист. Не только по долгу службы, но и просто оттого, что терпеть не мог бардака вокруг себя. В какой-то момент он обнаружил, что жывотные однозначно переоценивают длину своих стволов, и под писсуарами натекают гнусные лужицы. Понимая, что бороться с комплексом сверхполноценности кавказцев бесполезно и бессмысленно, ротный приказал сколотить треугольные зелененькие поддончики из железного листа и трех реечек-бортиков. В поддончики насыпали свежих опилок и расставили их под каждым писсуаром. Лепота! Вот только эту лепоту стадо павианов расценило с совершенно неожиданной стороны и, вместо чтоб стряхивать туда со шланга, всей ротой взялись ссать именно в поддончики, пренебрегая собственно писсуарами.

Когда происходящее с поддончиками дошло до командира, ярость его была эпична. На вечерней поверке он обложил половыми хями весь личный состав нерусского происхождения. Личный состав безмолвствовал, офицеры с трудом сдерживали хохот. Когда же гнев ротного начал помаленьку стихать, взгляд его некстати упал на свежеповешенный плакат. На плакате "Вступайте в ряды вооруженных сил!" арийского вида спецназовец картинно прыгал через окопчик. Плакат повесили только утром, но к вечеру какая-то нерусская блядь успела дорисовать спецназеру огромный стоячий бонч и написать на лбу: "Питух".

Речь ротного преисполнилась новой экспрессии...

...Ну и был еще рядовой Бабаев. Я не знаю где, я не знаю как, но это жывотное ухитрилось подцепить себе мандавошек. Жывотное, донимаемое злой почесухой в интимных местах, решило учинить вредителям тотальный геноцид. А как настоящий горец, он решил осуществить кровавую мстю лично, не обращаясь к презренным докторам. Однажды ночью, идя по расположению, я услышал из душевой странные звуки.

- Ааа... - злобно шипели там под плеск воды, - сдо-охни-и... сдо-охни, су-ука-а... дааа...

Я вошел и увидел страшное. Короткое мускулистое тело рядового Бабаева было густо покрыто шерстью от шеи до пяток. В руке боец сжимал небольшой баллончик, с явным наслаждением обдавая себя щедрой аэрозольной струей и делая притом особый акцент на умащение гениталий.Увидев меня, жывотное обнажило золотые зубы в робкой усмешке. В душевой сильно пахло карбофосом.

- Бабаев, - в ужасе спросил я, - ты охуел?!

Посмотреть на солдата Бабаева в санчасти пришел даже старшина Дягилев, на своем веку видавший всякое. Зрелище, и верно, было штучным. Боец сделался похож на бабуина настолько, что человеком просто не воспринимался. Оставив на нем поросль в целом, фельдшер обрил до гладкой кожи внизу-спереди и внизу-сзади, дабы помазать обожженные химией нежные места целебной мазью. Мазь помогла не очень. Бонч у бедолаги распух до гаубичного калибра, жопа была ярко-малиновой. Злые сослуживцы предлагали ему через зарешеченное окошко первого этажа то банан, то конфету, а жывотное стыдливо задергивало занавески и ругалось матом.

Потом, уже после лазарета, Бабаева пришлось перевести в Архангельск. Потому что ну его нахуй такого.