И еще безделка.

[glumoff]

...Человек, пришедший из пустыни, был оборван, худ и с трудом держался на ногах, но мертвой хваткой сжимал объемистый и явно тяжеленный мешок. Перевалив через гребень особенно высокой дюны, он замер. Пустыня кончилась. Перед ним лежала зеленая речная долина с видневшимися там и тут миртовыми рощицами. Желтая, как охра, вода неспешно текла в низких берегах.

С хриплым нечленораздельным воплем человек побежал вперед, волоча за лямку свою суму. Преодолев дистанцию, отделяющую его от вожделенной влаги, он рухнул на песок и стал пить прямо из реки, долго, жадно, захлебываясь и кашляя. Вода была мутной и теплой, но вкусной. Человек бросил свою ношу на бережку и скатился в желтые волны, фыркая и плескаясь, как тюлень. На берег он вышел не скоро, а когда вышел, то услышал деликатное:

- Кхе-кхе.

Мокрый оборванец, вздрогнув, потянулся к висящему на поясе ножу. Его безумные красные глаза судорожно обшаривали окружающий пейзаж. Наконец источник звука обнаружился: под миртовым деревцем на мягком войлочном коврике сидел, скрестив ноги, упитанный бритоголовый мужчина в шафрановой рясе, чье гладкое лицо не выражало ничего, кроме мудрости прожитых лет. Поняв, что его заметили, мужчина сказал бархатным голосом:

- Мир тебе, добрый человек. Вижу, у тебя проблемы? Хочешь поговорить об этом?

Бродяга хотел ответить, но из отвыкшего от речи горла вырвался лишь невнятный хрип.

- Я мудрый Похир, жрец могущественного ордена Псиджиков, - продолжал человек в рясе. Подумал и горделиво добавил: - Второй ступени посвящения. Вот лицензия и аттестат.

Мужчина был один и выглядел скорее изнеженным, нежели опасным, так что бродяга расслабился. Тут в голосе жреца появилась металлическая резкость:

- Для начала ответь мне на три вопроса, странник. Кто ты? Кому ты служишь? Чего ты хочешь?

- Я Хаким, - хрипло сказал путник, оробевший от такой нечеловеческой четкости формулировок. - Я потомственный рудокоп. Десять лет я ломал руду на золотом прииске Барак-Гулаг - да будут прокляты его железные кости! - но две недели назад, доведенный до отчаяния, бежал через Черные Пески, и псы пустыни потеряли мой след. Теперь я никому не служу. А хочу я сейчас жрать, и чем быстрее, тем лучше. Моя провизия кончилась два дня назад, а золото, - он пнул глухо звякнувший мешок, - золото не очень-то поглодаешь.

Лицо жреца-псиджика не изменилось, но в узких темных глазах что-то мигнуло. Так антрацитовая жилка отвечает мгновенным масляным розблеском на луч шахтерского фонаря.

- Чтож, - после паузы сказал жрец, - пожалуй, ты обратился по адресу. Я смогу тебе помочь.
- В самом деле?! - оживился беглец. - Хвала Творцу! Ты выглядишь сытым, но я не вижу поблизости ни жилья, ни возделанной делянки, ни домашней скотины, ни даже охотничьей снасти. Значит, ты питаешься тем, что дает река? В Желтой реке, наверное, полно рыбы! Продай мне вкусной рыбы, жрец, я заплачу щедро!
- Я не могу продать тебе рыбу, Хаким, - пожал плечами псиджик. - Устав моего Ордена запрещает мне это.
- Как?! - вскричал пораженный каторжник. - Устав твоего Ордена не позволяет тебе продать еду голодающему?!
- Если я дам тебе рыбу, - терпеливо сказал жрец, - ты попросту съешь ее, и назавтра снова будешь голодным. Но я дам тебе кое-что получше простой рыбной похлебки.
- Ага! - лицо Хакима просветлело. - Ты хочешь продать мне сеть для ловли рыбы!
- Нет, и этого я тоже сделать не могу. У меня нет сетей. Нету удочек, переметов и жерлиц. И верши нету тоже, и "телевизора". Это все манипулятивные техники, которые наш Орден не одобряет.
- Тогда... хм... В тех местах, откуда я родом, глушат рыбу черным порохом. Может быть, у тебя найдется пара фунтов...
- Ты с ума сошел! - на лице жреца появилось выражение крайнего ужаса. - Черный порох! Ты еще скажи - динамит! Ужасные, варварские техники подавления и тотального контроля, которые работают только до тех пор, пока не кончится взрывчатка! Да когда я слышу подобные высказывания, мне хочется вообще запретить таким людям на сотню шагов подходить к реке!
- Но наши предки сотни лет...
- "Наши предки, ваши предки - на одной качались ветке!" - передразнил псиджик. - Запомни: прямое силовое вмешательство никогда, никого не доводило до добра! Оно губит рыбью молодь! Пагубно сказывается на общей экологической ситуации! Оно опасно и для самого рыболова! Нет, нет и нет!
- Что же тогда...
- Любить реку! - патетически воскликнул Похир. - Слушать природу! Разговаривать с ней! Постичь себя и через самопознание постичь окружающий мир! Запомни, Хаким: мир - это очень чуткое живое существо. Оно слышит тебя и становится для тебя таким, каким ты его считаешь. Если ты считаешь, что мир плох - он будет плохим! А если ты полюбишь мир - мир полюбит тебя в ответ и будет дарить тебе неожиданные, но прекрасные подарки! Он будет охотно и добровольно отдавать тебе то, что в ином случае тебе приходится вырывать у него силой!
Беглец воздел руки к небу и произнес на Низком Наречии длинную цветистую фразу, похожую на молитву, но молитвой не являвшуюся.
- Так что ж мне теперь, с голоду подыхать?! - прорычал он свирепо. - Дожидаясь, пока мир меня полюбит?!
- Ты злишься - следовательно, ты неправ, - невозмутимо отвечал псиджик. - Посмотри на себя. Всю свою жизнь ты продавал свое время за деньги. Ты тяжко трудился, мечтая о том дне, когда сможешь воспользоваться плодами своего труда. И вот наконец ты богат, но разве деньги принесли тебе счастье? Нет. Ты голоден, устал и зол, и клянешь окружающий мир за его несправедливость. Разве не так?
Хаким подумал немного и нехотя сказал:
- Все так.
- Теперь посмотри на меня! - воскликнул жрец. - Я живу в гармонии с миром, и мир платит мне добром. Более того: я хочу, чтобы и другие люди овладевали этим умением. Я стараюсь сделать мир лучше и чище, а не ругаюсь попусту на его несовершенство. Ты думаешь, ты первый, кто пришел ко мне измученный и голодный, из смертельной пустыни, взыскуя помощи? О нет. Я повидал множество таких как ты. И все они, освоив мое учение, становились куда счастливее, чем раньше. Хочешь ли ты стать свободным и счастливым, Хаким-Рудокоп?
- Хочу! - вскричал Хаким, воспламененный речью псиджика. - Но одного я понять не могу. Как так может быть, что мир отдает что-то добровольно?! Я, и мой отец, и мой дед, и дед моего деда знаем, что ничего не дается без тяжкого труда...
- Это отжившее знание, - важно сказал жрец. - Устаревшая, закоснелая традиция, которую давно пора поломать. Мир есть любовь, Хаким, запомни это! Узри же, как он прекрасен и добр!
Псиджик прикрыл глаза, сложил пальцы в фигуру "ом" и сидел так довольно долго. Хаким уже начал думать, что почтенный Похир уснул, когда жрец вдруг открыл глаза, плавно поднялся на ноги и пошел к реке. Остановившись над самой водой, он простер руки - и тут же из воды выметнулся на берег громадный карп, а следом за ним другой.
- Святой Джавад и его дочери!!! - подпрыгнул изумленный рудокоп. - Чудо, как есть чудо!
И бросился к трепещущей на берегу рыбе, но жрец ловким движением ступни смахнул обоих карпов обратно в реку.
- Это еще не твоя добыча, - остановил он насупившегося рудокопа. - Но она может стать твоей по праву. Стань моим учеником, Хаким-Рудокоп, и я научу тебя, как жить в гармонии с миром...
- Согласен, - выдохнул Хаким.
- ...за полсумки золота, - сказал псиджик.
- Согласен, - помявшись, сказал беглец.
...И потянулись долгие дни ученичества.
Псиджик вел с Хакимом долгие беседы. Он спрашивал рудокопа: а когда тот впервые испытал пристрастие к рыбе? Или - как готовили рыбу его родители? Или даже - а снилась ли когда-нибудь Хакиму рыба и если снилась, то в каком виде, жареная, вареная, живая? Жрец давал Хакиму разные странные задания, заставлял подолгу медитировать на текущую воду, рассказывать о своих выводах по итогам каждого прошедшего дня. Хаким переносил все тяготы стойко, хотя живот все больше сводило от голода, а золотишко в наплечной суме неуклонно убывало. Наконец, Хакиму стало казаться, что он понимает, о чем поет река и шелестят деревца в маленькой рощице, но он по-прежнему не мог мановением рук вызвать из воды ни жирного карпа, ни даже маленькую уклейку. Он жаловался на это жрецу, и мудрый Похир всякий раз лишь пожимал плечами. Ты еще не достиг просветления, говорил он. Но, чтоб Хакиму не было обидно, тут же рассказывал историю из своей практики о каком-нибудь несчастном, которого Похир сделал абсолютно счастливым.
Наконец настал день, когда золота в суме осталась ровно половина, и в этот самый день Хаким поймал свою первую рыбину. И еще одну. И еще.
Тогда рудокоп пал ниц перед учителем и горячо поблагодарил его за науку.
- Благодарю тебя, мудрый Похир! - говорил он, кланяясь. - Теперь я и мир есть одно целое, и мне никогда не придется больше голодать!
- Что ж, я научил тебя всему, что умел, - растроганно отвечал жрец. - Теперь иди. Я сохраню память о тебе, и когда-нибудь расскажу твою историю другому взыскующему истины, как историю личного успеха. Иди же, Хаким-Рыболов. Деревня в той стороне.
Когда Хаким, волоча на плече полегчавшую суму, скрылся из глаз, жрец подошел к самому урезу воды и оглушительно свистнул. Из-под маленького обрыва тут же выскочил в облаке брызг смуглый подросток в одной набедренной повязке и сплюнул, тяжело дыша, полую соломинку. В руке мальчишка держал садок с живыми карпами, который тут же бросил на песок.
- Нурали, бездельник, - пробурчал жрец. - Вот тебе золото. Беги сейчас же в поселок. Купи мне шербета, и фруктов, и шашлык, и рисовой водки, и новый халат. И приведи непотребную девку, а лучше двух. Темные боги, как же я устал с этим болваном.
- Хорошо, учитель, - поклонился подросток. - Механизм психологической защиты от профессионального выгорания, я понимаю. Но, учитель, ответьте - почему вы отправили этого бродягу в противоположную от поселка сторону?
- Как же я мог отправить его в поселок?! - псиджик воздел руки в ужасе от глупости молодого ученика. - У него ведь еще полсумки зо...э...он ведь еще не достиг просветления! А там, куда я отправил его, сидит почтенный Нахер, жрец первой ступени посвящения... с лицензией и аттестатом. И он, конечно же, научит его, как любить мир, вообще не испытывая чувства голода!