Читали ли вы Глена Кука "Черный Отряд"? Или, может быть, смотрели "Левередж", это сериал такой? В общем, вот это, то что ниже, это смесь
Опаловое дело
В те дни Отряд состоял на службе у самих себя, и это было хорошо. Независимость – всегда хорошо, когда к ней прилагаются хорошие деньги. У нас, милостью богов и нашими трудами, было и то, и другое.
На жизнь мы зарабатывали классическим способом – делая богатых малость беднее, а бедных чуточку счастливее. В переводе с высокого слога на обычный это означает, что мы успешно совмещали легальную деятельность частного детективного агентства с насквозь нелегальным хакингом частных и корпоративных счетов. Совершенно нормальный подход к делу, у нас в Портленде, штат Орегон, все так поступают. Это позволяло арендовать офис на Альберта-стрит, покупать нашим системщикам новейшие электронные игрушки и почти ни в чем себе не отказывать.
В городском справочнике телефонных номеров мы значились как «Блэк Компани, Агентство, консалтинговые услуги и представительство». В нашей приемной даже висел написанный маслом портрет мистера Блэка, эдакого утомленного жизнью джентльмена, якобы в середине 80-х годов позапрошлого столетия положившего начало агентству. Мистера Блэка в припадке вдохновения (читай – нализавшись ЛСД) сотворил Сайлент, взяв за основу портрет с двадцатидолларовой купюры.
На самом деле во главе агентства стоял ваш покорный слуга – генеральный директор, мозговой центр, военный вождь, полковой капеллан и прочая, и прочая. Служба гордая, но временами довольно скучная. В целях борьбы с унынием, а также чтоб не ржавели извилины, в свободное время я вел дневник, именуемый Анналами Отряда. Особо удачные места зачитывались вслух на корпоративах, неизменно вызывая бурное оживление в рядах слушателей. Угомонить это стадо павианов в подобных случаях могла лишь угроза опубликовать мои мемуары двадцатитысячным тиражом.
В день, когда началась эта история, я как раз трудился над очередной главой Анналов. Распахнулась дверь и явился Ильмо. Роскошный «фонарь» на полморды придавал его облику определенную загадочность.
В конторе Ильмо выполняет тяжелую, но необходимую роль фактора устрашения. В Ильмо шесть с небольшим футов сплошных мышц, слегка приправленных нервами. За плечами у него служба на Ближнем Востоке, в Африке и прочих горячих точках. В Иностранном Легионе он был сержантом, а это кое о чем говорит. Бывали случаи, когда менеджеры по продажам, едва завидев вечерком идущего навстречу Ильмо, протягивали ему свои бумажники и айфоны, хотя он об этом не просил. Не представляю, кем надо быть, чтобы нарисовать нашему громиле этакое украшение.
Он вошел, сел и скорбно уставился на меня оставшимся глазом.
– Не говори, сам скажу, – я отодвинул клавиатуру. – Наверное, тот, кто это сделал, до конца жизни обречен застегивать ширинку протезами зубов, сидя в инвалидном кресле. Нет? Ну тогда, должно быть, их было восемнадцать, и они были орки, обколотые метадоном.
Ильмо вздохнул. Он выглядел смущенным. Вообще-то смущенный Ильмо – зрелище более редкое, чем рогатая кошка. Разговор обещал быть интересным.
читать дальше– Все плохо, – сказал Ильмо. – Те парни ушли своими ногами, а мы остались полежать. Я еще легко отделался.
– Мы?
– Ну да. При мне были Спикер и Кудрявый, ты их знаешь. Кудрявому сломали руку. У Спикера два ножевых.
Еще бы я их не знал. Бывшие морпехи, закадычные кореша нашего сержанта со времен его африканских приключений. Спикер повсюду ходит с пикой для колки льда, а Кудрявый лыс как колено – как же еще его называть? Оба здоровенные мордовороты. Н-да, все страньше и страньше, как говаривала Алиса.
– Судя по тому, что ты пришел ко мне с повинной, тут что-то посерьезнее пьяной драки в баре для десантуры. Пытался сработать «левачок», а?
Ильмо побагровел, засопел и потупился – ни дать, ни взять японская школьница, у которой в портфеле нашли фаллоимитатор. На какой-то момент мне даже показалось, что он начнет ковырять столешницу пальчиком, но, слава осьминогу, обошлось. Моя психика подобного зрелища бы не вынесла.
– Бес попутал, Костоправ, – выдавил он наконец. – Думал, дело-то простенькое. Чего с ним к начальству идти. Подумаешь, «белому воротничку» яйца слегка прищемить, первый раз, что ли. А при нем, оказывается, те еще волки в охране ходили… Костоправ, прости, а?
Костоправ – это я. Прозвище прилепилось в давние юные года, когда меня угораздило оказаться в рядах армейских медиков. После этого я испробовал множество профессий, в том числе мойщика машин и старшего следователя страховой компании. Теперь я здесь, в офисе на Альберта-стрит. Хочется думать, что в ближайшие два десятка лет здесь и останусь. Ну разве что, может, офис будет немножко покруче.
– Отпускаю тебе грехи, сын мой, – сказал я. – Однако налагаю притом епитимью в размере месячной премии, дабы не возомнил ты, что можешь получить в рыло без санкции командира. А теперь давай о клиенте. Ты ведь не просто синяк мне пришел показать, верно?
– За что мы тебя ценим, так это за умение сразу зрить в корень, – ухмыльнулся Ильмо. – Так вот о клиенте. У парня, который меня подрядил, дела совсем швах. Он такой… – в явном затруднении сержант пощелкал пальцами, – …малость странноватый. Но тебе наверняка приглянется. Тоже любит культурно выражаться. Потом, денег у него – прорва. То есть была прорва. Но скоро может и не быть. Для него сейчас каждая минута на вес золота, Костоправ.
– Даже так? Хорошо, дай ему адрес агентства и пусть приходит к нам, – я был заинтригован. – Да поспешит. Пока у него еще остались деньги.
– Он не может. Сидит под домашним арестом, – объяснил Ильмо. – Электронный браслет и все такое. Но посетителей к нему пускают. Давай съездим, а?
– Ладно, – сдался я. – Поехали.
Таинственный наниматель Ильмо проживал за Уилламетт, в районе парка Макклей. Скромный малонаселенный район, где дом за миллион баксов считается убогой хибарой. Хибарка в два этажа, возле которой Ильмо припарковался, была срублена из красной канадской сосны и покрыта черепицей. Возле домика журчал ручей, за домиком начинался национальный парк, у крыльца стоял черный «ламборджини» ручной сборки.
– Как мило, – хмыкнул я, обозрев сию идиллию. – Уверен, что не ошибся адресом? Наши клиенты в таких местах не живут.
– Может, пришла пора переходить на новый уровень? – Ильмо легонько подтолкнул меня в спину. – Поговори с ним, Костоправ. С тебя же не убудет, верно?
Мой извечный недостаток – никогда не могу отказать друзьям.
Мы поднялись по ступенькам, оказавшись в царстве полированного дерева, развешанных по стенам звериных шкур и камина, в недрах которого можно было изжарить быка. Из стоящего рядом с камином кресла навстречу нам встал хозяин дома. Первое впечатление оказалось смешанным: высокий мрачный брюнет лет тридцати пяти, скорее жилистый, чем мускулистый. Средиземноморский тип лица, аристократический «римский» нос. Выражение лица замкнутое и настороженное, во взгляде исподлобья совершенно явственно читается: «что за хрен с бугра и какого черта приперся?» Плечевой пояс зажат – признак сильной тревожности. Но рукопожатие, короткое, сухое и в меру сильное, принадлежало волевому и энергичному человеку.
– Мистер Рейвен, – представил Ильмо. – Мистер Рейвен, это мой босс, Алекс Кроукер. Тот самый человек, с которым вам следует побеседовать о ваших печальных делах. Ему можно доверять. Ваши секреты у него – как за каменной стеной.
Сочтя свой долг полностью исполненным, Ильмо плюхнулся задницей в глубины белоснежного кожаного дивана и сделал вид, якобы всецело поглощен свежим выпуском «Солджерс оф Форчун». Мистер Рейвен жестом пригласил меня присаживаться. Естественно, мне предложили виски. Естественно, я не отказался и правильно сделал – молт у мистера Рейвена был превосходный. После пары стаканчиков и неизбежной порции светских танцев с поклонами картина стала проясняться.
Мистер Рейвен – мысленно я прозвал его Вороном, имя идеально сочеталось с образом – был владельцем банка под названием «Корвус». Банк специализировался на инвестициях и кредитовании бизнеса, имел неплохой рейтинг и множество филиалов за границей. Звезд с неба не хватал, но заслуженно гордился незапятнанной репутацией при без малого столетней практике. Мой новый знакомец Ворон был прямым потомком отцов-основателей банка. Дело свое он знал туго и практически без потерь вел свой корабль с пиастрами по бурному морю экономических кризисов. Как говорится, жить бы да поживать, да добра наживать… Но однажды, месяца три или четыре назад, к нему обратились с неким предложением. Из тех, что на первый взгляд выглядят крайне заманчивыми и сулящими изрядный доход. Ворон не стал вдаваться в подробности, но я ухватил, что банку предлагали стать большущей прачечной для отмывки кучи бабла, грязного, как рубаха ковбоя Джонни после недели на ранчо.
Разумеется, президент «Корвуса» дал посреднику решительный отказ.
Через месяц с небольшим на внеочередном заседании совета директоров, созванном по инициативе вице-президента Луиджи Джалены (я мысленно взял имя на заметку), аудитор внутренней службы безопасности банка выложил перед оторопевшим главой компании прекрасно структурированный доклад. По сути, это было резюме служебного расследования, доказавшего, что мистер Рейвен, злоупотребляя своим положением, перекачивает доверенные ему вкладчиками средства на счета подставных компаний. С каковых счетов деньги бодро уплывают в оффшорные зоны и растворяются там бесследно, как сахар в стакане с чаем. Счет убыткам идет на десятки миллионов в американской валюте, вследствие чего наш респектабельный банк как никогда близок к разорению. Ваше последнее слово, господин бывший президент?
«Это не я», – только и смог сказать Ворон. Мистер Рейвен знал наверняка, что это не он. Но, увы, все доказательства говорили об обратном.
Не желая предавать дело огласке (что, по сути, означало бы мгновенный отзыв лицензии), совет директоров отстранил Ворона от управления компанией и определил под домашний арест – до окончания внутреннего расследования и официального обвинения в растрате.
– Так значит, вы невиновны? – уточнил я на всякий случай.
Ворон шевельнул пальцами, и в руке у него невесть откуда возник роскошный золотой «паркер».
– Меня подставили, – сказал он сквозь зубы.
– Если бы я откладывал по десять центов каждый раз, как слышу эти слова, то уже купил бы себе «бентли», – не удержался я.
Ворон одарил меня злобным взглядом, и «паркер» завертелся в его пальцах вертолетным винтом. Если это какой-то особенный вид восточных единоборств для офисных клерков, то у мистера Рейвена должен быть как минимум девятый дан.
– Говорю вам, меня подставили, – повторил он. – Я двадцать лет в банковском деле. Если бы мне нужно было разорить собственный банк, неужели я оставил бы аудиторам хоть малейший шанс? Меня просто выставили крайним, и я даже знаю, кто это сделал.
– Ваш вице-президент Луиджи Джалена, – кивнул я. – И ваш личный секретарь.
Ручка в пальцах мистера Рейвена застыла, уставившись на меня золотым пером. Да и сам Ворон воззрился на меня так, что вашему покорному сделалось не по себе.
– Это очень просто, – поспешно продолжил я, пока он не вогнал свой чертов «паркер» мне в глаз. – Кому выгодно ваше отстранение от дел? Вашему заместителю, разумеется. Кто еще может подсунуть вам на подпись сомнительный документ так, чтобы не вызвать никаких подозрений? Доверенный секретарь.
– На совете директоров Джалена утверждал, что возражал против банковских проводок, признанных криминальными, – медленно произнес Ворон. – Что я угрозами и шантажом буквально вынудил его согласиться. Врал прямо в глаза мне и всему совету, ничуть не меняясь в лице – впрочем, в покер он всегда играл отменно. Черт, да ему «Оскара» можно было дать за актерскую игру! Но Стар… Да, теперь я припоминаю… И ее странное поведение после того, как…
– Стар – это ваша секретарша? – уточнил я.
– Да, моя личная, абсолютно доверенная секретарша, – заторможенно изрек банкир. Глаза у него затуманились. Похоже, он сейчас все сильнее погружался в воспоминания, извлекая из глубин памяти новые подозрительные эпизоды. – По совместительству – мой менеджер по связям с общественностью.
– Хм, надо полагать, при этой должности она остроумна и хороша собой, – раздуваясь от собственной охренительной проницательности, изрек я очередную догадку. – Да и Джалена, вполне вероятно, отнюдь не урод. Не уверен, что эти двое – любовники, но не удивлюсь, если так оно и есть.
– О да, – выдохнул Ворон. – Луиджи весьма привлекательный мужчина. А моя жена – действительно умница. И она ослепительно красива.
«Моя жена!» Поздравляю, старина Костоправ. Славно ты оттанцевал мужику по его «дигнидад де хомбре». Деликатность – мое второе имя.
– Гм… извините. Я не знал.
– Да вы и не могли знать, – огрызнулся Ворон, разом выходя из задумчивости. – Спасибо, мистер Кроукер, я ваш должник. Теперь все становится на свои места. Мои подлинные подписи на контрактах и ссудных договорах, которых я в глаза не видел… мои пароли в электронных аутентификаторах… Проклятая сука! – гаркнул он так, что Ильмо уронил журнал. – Теперь ты нежишься на пляже в Сан-Лоренцо, в то время как я тут схожу с ума в ожидании суда! Чтоб ты сдохла! Чтоб тебе…
Он внезапно вскочил с кресла и почти бегом бросился куда-то на второй этаж. Мы с Ильмо, обменявшись обеспокоенными взглядами, рванули следом.
– Мистер Рейвен! – позвал сержант. – Мистер Рейвен, с вами все в порядке? Не нужна ли вам…
– Подите к дьяволу!!! – яростно рявкнули из-за двери в конце коридора, где, судя по всему, располагался совмещенный санузел. Что-то затрещало, лязгнуло, несколько раз сильно бухнуло в стену, потом зашумела бьющая из крана вода.
– Вены режет, – охнул Ильмо. – Ломаем дверь!
Однако в этот момент дверь распахнулась сама, и на пороге появился живой и здоровый Ворон – правда, уже без клубного блейзера и галстука, в сорочке с наспех засученными рукавами. Красный, встрепанный и злющий, он тщательно вытирал лицо и руки толстым банным полотенцем. Вытеревшись насухо, он отшвырнул полотенце и мрачно посмотрел на нас, но голос его звучал почти спокойно:
– Прошу меня извинить, господа. Мне, право, искренне стыдно за мою несдержанность, и обещаю, что больше это не повторится. Давайте спустимся вниз.
Внизу он указал нам на кресла, уселся сам, набулькал себе (а заодно, не спрашивая, нам с Ильмо) полстакана «Блэк Лэйбла» и высосал его залпом. После чего, уставившись в окно, начал:
– Мистер Кроукер. Ваша проницательность…
– Костоправ, – сказал я.
– Что?
– Мое прозвище. Костоправ. Называйте меня так. Для простоты общения.
– …ваша проницательность, Костоправ, произвела на меня благоприятное впечатление. Я нанимаю вас и вашу команду. Сумму вознаграждения назовете сами. Теперь вот что: среди якобы совершенных мною злоупотреблений на первом месте числится выдача огромного кредита некой частной фирме, находящейся в республике Сан-Лоренцо. Доводилось слышать? Крохотная, но процветающая европейская страна на Адриатическом побережье. Игорный, банковский и ресторанный бизнес, туриндустрия, прекрасные пляжи, крупный торговый порт. Несколько лет назад я купил там небольшую виллу у моря. Страна богата, однако данная конкретная компания не обладает ни сколько-нибудь приличным уставным капиталом, ни оборотными средствами, ни ликвидным имуществом, на которое можно было бы обратить взыскание. Это типичная компания-однодневка. Деньги, бессмысленно выброшенные на ветер. Тем не менее из материалов служебного расследования мне удалось узнать, что достаточно большая часть выданного этой фирме кредита не разошлась по счетам оффшорных зон, а была использована для осуществления некой торговой операции. Я хочу, чтобы вы…
Спустя четверть часа, обремененные подписанным чеком на изрядную сумму («это аванс, Костоправ»), мы покинули охотничий домик опального банкира. Выруливая со стоянки, Ильмо украдкой толкнул меня локтем в бок – смотри, мол. Посмотрев, я увидел припаркованный «бьюик» антрацитового цвета с наглухо затонированными стеклами. Должно быть, банковские безопасники приглядывали за проштрафившимся президентом, чтоб не сделал ноги.
Что ж, они в своем праве. Достав мобильник, я взялся поднимать Черный Отряд по боевой тревоге и первым делом выкликнул Молчуна, нашего юного компьютерного гения. Я дал ему задание как следует покопать вокруг банка «Корвус», мистера и миссис Рейвен, Луиджи Джалены и той странной фирмочки, которой Ворон слил до черта халявных денег. Ручаюсь, к тому времени, как мы с Ильмо доберемся до офиса, у Сайлента уже наверняка будет готова видеопрезентация на десять тысяч слов.
Однако благополучно вернуться в кондиционированный рай на Альберта-стрит, 198, нам было не суждено. Нас перехватили у самого входа в здание.
– Эй, Костоправ! Давненько не виделись!
Дьявольщина. Говорил же мне Молчун, что приметы в последнее время самые черные. Вчера чайка нагадила на капот моего «пэтрола». Позавчера, по слухам, в районе нашего офиса видели налогового инспектора. А сегодня вот агент Риф. Куда уж хуже.
– И еще б два раза по столько не видеться, – буркнул я вместо приветствия. – Не называйте меня Костоправом, сэр. Так меня называют только хорошие люди.
– А я что же, упырь трансильванский? – расхохотался Риф – двести фунтов сплошного гадства, красиво упакованные в показное радушие и костюм от Гуччи. – Не желаешь ли малость покататься с нами по городу, Кроукер?
Он стоял у открытой дверцы своего «линкольна», за рулем которого сидел мускулистый парень с армейской стрижкой и цепким взглядом добермана. Еще один такой же заходил мне в тыл, делая вид, будто праздно гуляет.
– Благодарю, сэр, воздержусь, – сказал я со всей возможной учтивостью. – Мама не велела мне садиться в машины к незнакомым дядям. Говорила, они могут научить меня плохому.
– Да брось заливать, Кроукер, – ухмыльнулся спецагент. – Уж со мной-то ты знаком не хуже, чем со своей матушкой. И уж точно лучше, чем со своим отцом. Держу пари, его ты и вовсе не знал.
– Можно я пойду, Костоправ? – тихонько спросил Ильмо. – Я сейчас не в форме драться.
– Давай, – сказал я ему. – Звякни на всякий случай нашему адвокату. Пусть держится на низком старте.
А Рифу:
– Вы не могли бы сказать своему мальчонке, чтобы перестал дышать мне в затылок? В отличие от вас, сэр, меня нервирует, когда мужчина заходит сзади.
Намек на свои специфические вкусы Риф прекрасно понял, и улыбка на его холеной роже сменилась оскалом.
– А ну живо залезай в гребаную тачку, говнюк! – рявкнул он. – Пока тебе не помогли!
Дальнейшая пикировка не имела смысла – Риф не из тех, кого можно доставать долго. Обычно уже после второй итерации его терпение заканчивается, и беседа делается скучной. С философским видом пожав плечами, я уселся на задний диван «линкольна», и Риф с миньоном тут же зажали меня крутыми плечами. Машина тронулась. Похоже, человек-доберман за рулем держал курс куда-то в район Перл.
Спецагент ФБР Альберт Риф. Наше давнее проклятие. Пару раз мы выставили его дураком. Он затаил обиду и с тех пор который год ходит вокруг да около Черного Отряда, лелея извращенную мечту однажды закрыть за нами тюремную дверь. Пока что мы чересчур изворотливы для этого зверя. Для ищейки Рифу не хватает нюха, для гончей – быстроты реакции. Поэтому он довольствуется тем, что неотвязно трусит за нами и ждет, когда мы споткнемся. Гиенья тактика.
Однако гиены тоже бывают смертельно опасны.
– Куда мы едем, сэр? – нейтральным тоном уточнил я.
– На муда, – искрометно срифмовал Риф. – Скажи «спасибо», что не в багажнике везем.
– Спасибо, сэр! – искренне поблагодарил я. – На всякий случай хочу напомнить, что наша встреча была при свидетелях, и адвокат, должно быть, уже в курсе.
– Срал я на твоего адвоката, – огрызнулся Риф. – И твоей лицензией подтерся.
– Восхищен вашей неизменной любезностью и выразительностью вашего лексикона, сэр, – смиренно отвечал я.
Риф коротко рубанул меня локтем в бок. Пока я хватал ртом воздух, пытаясь определить, на месте ли моя печень или уже провалилась в плавки, он скомандовал водителю:
– Вон там притормози! – и, когда машина встала, распахнул дверцу.
– Выметайся!
Я вылез, не без труда разогнулся и украдкой оглядел диспозицию. Н-да, декорации самые мрачные. «Линкольн» стоял посреди какого-то металлообрабатывающего цеха, подготовленного к сносу. Солнечные лучи пронизывали ветхий скелет здания, слабый ветерок гонял туда-сюда бумажные обрывки. В кино обычно на этом месте героя ставят на колени, а злодей сует руку за отворот пиджака и вытаскивает никелированный пистолет.
Риф сунул руку за отворот пиджака, вытащил никелированную зажигалку и задымил «кэмелом».
– Ты сегодня у Рейвена был, – сказал он в паузах между затяжками. – С этим своим сержантом. Зачем?
– Частный визит, сэр, – сказал я. – Выпили немного виски. Поболтали о том, о сем.
– Угу, угу, – покивал Риф и пустил дым из ноздрей. – Как печень, кстати? Сильно болит?
– Средне, сэр.
– Смотри, Костоправ, береги почки. Если, не дай бог, почки отвалятся – полный абзац. Так о чем, значит, вы с Рейвеном болтали за стаканчиком виски?
– Да ни о чем особенном, сэр. Рейвен – давний армейский приятель Ильмо. Жаловался на жизнь. Вспоминали прежние деньки…
– Ага-а, – задумчиво промычал Риф. Воровато огляделся и вдруг со страшной силой врезал мне под дых. Я сложился вдвое. Потом вчетверо. Увидел перед самым носом грязный песок и мощную подошву ботинка модели «инспектор». На песок упал дымящийся окурок, и квадратный нос «инспектора» смачно его растер.
– Мистер Рейвен никогда не служил в армии, – сообщил агент Риф где-то далеко вверху. – Этот хренов банкир вообще ничего тяжелее мобильника в руки не брал. Предупреждаю, Костоправ, тебя и твою шайку: не суйтесь в это дело. Вам могут хорошие деньги предложить. Деньги, если хочешь, можешь взять и даже изобразить бурную деятельность. Но если тебе вдруг взбредет фантазия поработать на результат, так ты сразу вспоминай поговорку: «в гробу карманов нет». Усек?
Вопрос был явно риторический, поэтому я промолчал.
Простучали закрывающиеся дверцы, взревел мотор, сыпануло песком из-под колес, и я остался один.
Я неспешно шагал к офису и размышлял.
Что такое случилось с Рифом? Он будто с цепи сорвался. Обычно наши с ним танцы не заходили дальше определенной условно-законной границы. Пару раз он почти прихватывал нас за руку, но благодаря слаженным усилиям команды мы вовремя подчищали хвосты, оставаясь в глазах закона белыми и пушистыми. Риф копил обиды и доказательства. Мы некоторое время вели себя благонравнее обычного. Все. И тут вдруг такой жесткий, на грани фола, наезд. Причем из-за клиента, сотрудничать с которым мы еще и не начали.
Здесь может быть только два вывода. Во-первых, похоже, игра по-крупному. И во-вторых, заинтересованность Рифа в этой игре такова, что ради выигрыша он будет готов на все, вплоть до убийства. Возможно, сама его жизнь поставлена на карту.
Если полчаса назад я еще колебался, не предоставить ли Ворона и его банк их собственной судьбе, то теперь решение было принято.
Мы докопаемся до сути, чего бы это не стоило.
В этом решительном духе я и высказался перед собравшейся командой. Было заметно, что молодежь, Сайлент и Тоня, слегка на взводе. Видимо, Ильмо успел в красках поведать про события последних часов. А вот Леди оставалась невозмутимой, как кирпич. Эта дама никогда не сомневается в моей способности выбраться из какой угодно неприятности с минимальными последствиями. Спасибо ей за это.
– Агент Риф передавал пламенный привет моей печени и настойчиво требовал, чтобы мы не лезли в это дело, – разъяснил я. – Стало быть, мы полезем. Это, знаете ли, уже вопрос принципа. Молчун, начинай.
Настоящее имя нашего хакера-виртуоза звучит как «Ястреб, парящий на горном ветру». Молчуном его прозвали по тому же принципу, по которому лысый сержантский кореш зовется Кудрявым. По происхождению он потомок чинуков, которым некогда принадлежал штат Орегон и парочка соседних штатов. Длинный, тощий, рыжий и в ленноновских очках, словом, настоящий индеец. Если вы его спросите, на хрена он выкрасился в апельсиновый колер – ведь индейцы вроде как свято чтут свою национальную идентичность? – услышите лекцию о том, что идентичность, конечно, в первую очередь, но индивидуальность вообще вне очереди. Тут главное не вступать в философский диспут, иначе разжижение мозга гарантировано. Словоблудие и раздолбайство прут из Молчуна как брага из дырявого бидона, но по компьютерной части он настоящий ас.
Молчун оживил экраны на стене. Возник логотип с изображением летящей птицы. При некотором воображении в птице можно было узнать ворона. Сквозь логотип «Корвуса» проступил чеканный лик нашего сегодняшнего собеседника, мистера Рейвена. Любит наш хакер всякие красивые спецэффекты.
Итак, «Корвус». Банк категории «Б+», то есть вполне крепкий середнячок. Мистер Рейвен – просто образец честного бизнесмена (благо сведения о растратах пока не вышли за пределы служебного расследования). На закрытые банковские сервера Молчун влезть еще не успел, но вовсю работал над этим. По его словам, защиту на серверах ставили толковые ребята.
Мы увидели фото очаровательной деловитой блондинки, Стар Рейвен, и смазливого парня южных кровей, Луиджи Джалены. В данный миг мадам Рейвен и мистер Джалена пребывали в Европе – там, где находился один из процветающих филиалов банка. В крохотном независимом государстве Сан-Лоренцо, бывшем королевстве, а ныне республике, ловко увильнувшей от необходимости вступать в Евросоюз. Джалена и Стар Рейвен укатили туда на короткие каникулы. Порознь, если верить купленным билетам – на сервера билетного бронирования у Молчуна был постоянный доступ – но что-то подсказывало нам, что по прибытии парочка немедленно воссоединилась.
– Пока ничего нового, – скептически заметил я. – Я большего ожидал от тебя, Вождь Белое Перо.
– Древняя магия чинуков не разочарует тебя, о бледнолицый брат, – ухмыльнулся Сайлент. Как молодому гению и раздолбаю, ему была простительна некоторая фамильярность. – Теперь мы подходим к загадочному и волнующему моменту кредитования. Ильмо, хорош пускать слюни на сиськи мадам Рейвен, – движением мышки он убрал блондинку с экрана, заменив ее светлый образ какими-то малопонятными таблицами самого казенного вида. – За пару недель до того, как Рейвен оказывается под следствием, «Корвус» и впрямь щедрым жестом выдает гигантский кредит компании «Синдиция». Компания основана в прошлом году, уставной капитал мизерный, активов кот наплакал, сотрудников в штате – секретарь да уборщица, в общем, натуральный мыльный пузырь. Порт приписки – Сан-Лоренцо.
– Опять Сан-Лоренцо, – пробурчал Ильмо, явно огорченный тем, что с экрана убрали красотку Стар. – Тенденция, однако. И что эта «Синдиция» сделала с рейвеновскими деньгами?
– А вот это самое интересное! – возвысил голос Молчун. – Частично, ясное дело, тут же раскидали по десятку счетов, с которых деньги уплыли дальше и следы их теряются во мраке. Но на основную часть кредита закупили в Штатах вот это, – на экранах появилось снятое с разных углов зрения нечто вроде Оптимуса Прайма, сношающего сноповязалку. Чудовищный механизм был выкрашен в веселенькие алые и желтые цвета. – Разрешите представить: «Гримме Макситрон 720». Комбайн для уборки и частичной переработки рапсовых культур последнего поколения. Шестнадцать режимов переработки сырья, мультисенсорный пульт управления, бортовой компьютер и многое другое, что делает «Гримме Макситрон 720» подлинным «кадиллаком» среди комбайнов.
– Боже, – томно выдохнула Леди. – Мне уже хочется поступить на курсы комбайнеров.
– Стоимость такой игрушки составляет около шестисот тысяч евро. Поставляется в разобранном виде, собирается на месте высококвалифицированными консультантами компании-производителя. Наши друзья из «Синдиции» приобрели двадцать контейнеров этого добра. В данный момент Макситроны надлежащим образом оформлены, упакованы и погружены на борт «Посланника», судно «Ред Лайн Компани», осуществляющей транзитные перевозки через Атлантику. По пути контейнеровоз зайдет в Рабат и Барселону, финиш в Опале, – сказал Молчун, после чего картинно скрестил руки на груди и выдал драматическую паузу.
– И что в этом странного? – не выдержала Душечка.
– В Опале не растят рапс, – торжествующе произнес Молчун. – Там уже лет семьсот занимаются виноградарством и виноделием. Несколько небольших производств парфюмерной промышленности, устричные фермы, цветоводство, но рапса там – нет!
– А что это вообще за хрень такая – рапс? – с видом совершеннейшей блондинки поинтересовалась Леди.
– Масличная культура, – сказал я. – Масло для технических и пищевых нужд, а также кормовой жмых. В последнее время приобретает актуальность как альтернативный вид топлива… Чего вы на меня так уставились?!
– Да вот пытаемся понять, командир, откуда у тебя на чердаке столько ненужного хлама и зачем ты его там держишь,– съехидничал Ильмо.
– Я – человек энциклопедических познаний, – отпарировал ваш покорный слуга. – Вернемся к нашим масличным. Молчун, пока что и эта информация не слишком впечатляет. Предположим, Опал является не более чем транзитным пунктом, а «Синдиция» – не более чем торговым посредником. Возможно, в порту Сан-Лоренцо эти твои комбайны перегрузят на корабль, идущий, например, в Индию или Китай, а фирма получит свой навар…
Молчун уставился на меня, как профессор на недоумка.
– Обижаешь, Костоправ, – сказал он. – Я перепахал электронную почту этой чертовой «Синдиции» вдоль и поперек. Там нет ничего серьезнее спамерских предложений об увеличении члена. Такие фирмы не заключают контракты на миллионы баксов. Нет, я уверен, что какие-то сопроводительные документы, контракты и прочее имеются, как бы иначе они гнали груз через океан? Но сама по себе «Синдиция» – не более чем ширма. А вот для чего такая ширма служит, вопрос интересный. Если бы только для слива денежек из «Корвуса» – было б понятно. Но они зачем-то закупают двадцать сорокафутовок сложной электроники. И вот тут моя фантазия пасует.
– К тому же эти комбайны, как ни крути – ликвидный актив. Если «Синдиция» объявляет себя банкротом, то купленный товар, по крайней мере, можно обратить в частичное погашение долга… – размышлял я вслух. – Так… Твое мнение, Ильмо?
– У меня вот другой вопрос, – сказал Ильмо. – Почему Рейвен до сих пор жив? Если его всего лишь хотели убрать с поста президента правления, можно было автокатастрофу устроить. Контрольный пакет акций наследует блудливая супруга, фактическое управление переходит к ее любовничку, вице-президенту Джалене. Гоняй какие угодно деньги сколько влезет, хоть с колумбийским картелем задружись. Но он еще жив. Значит, он для чего-то еще нужен?
– До тех пор, пока некая сделка не закончена, – подхватил Молчун. – А когда все закончится, понадобится козел отпущения. Банк «Корвус» отдается на заклание, как и «Синдиция», всех собак вешают на Рейвена, тот с горя пулю в лоб, и концы в воду.
– Душечка?..
– Все следы ведут в Сан-Лоренцо, – авторитетно заявила Тоня. – Фирма из оттуда – раз, трактора туда – два, банкир со своей любимкой сейчас там – три, и рапс там не растят. И вообще. Я чую. Я всегда чую.
– Леди?..
– Где сейчас «Посланник»? – спросила Леди у Молчуна.
– Покинул Барселону и движется к Опалу. Дня через три-четыре прибудет в порт.
– Не знаю, как вы, а я испытываю непреодолимое желание побывать в Опале, – заявила Леди. Повернула точеную голову и подарила мне укоризненный взгляд: – Ах, Костоправ. Вот твой шанс исполнить давнее обещание. Не упусти его снова.
– Какое-такое обещание? – немедля и хором вскинулась молодежь.
– В стародавние, почти легендарные времена, когда Землю населяли герои и маги, а солнце светило теплей и ярче, некий военный лекарь обещал мне ужин в Садах Опала, – ностальгически произнесла Леди. – Но, увы, так и не исполнил своего обещания. Слишком много всего было с тех пор. То я от него бегала, то он меня ловил, то звезды стояли неподобающим образом… И потом, мужская память так коротка. Он, вероятно, и сам этого не помнит. Но я-то, милый, я помню каждое твое слово, даже если оно было сказано давным-давно.
– Мне кажется, Костоправ, или ты покраснел? – пророкотал Ильмо.
Молодежь захихикала, подталкивая друг друга локтями. Что они понимают в высоких чувствах, эти пользователи модных айфонов и завсегдатаи социальных сетей? Что они могут знать о героях минувших битв? Никакого уважения к старшим.
Это было красивое и удивительное дело. Когда-то, будучи простым следователем, я весьма рьяно охотился за Леди. Отнюдь не потому, что она такая уж роковая красотка. А потому, что мир еще не видывал такой изобретательной аферистки. На пару с одним профессиональным бандитом она сколотила целый преступный синдикат, потрошивший музеи мира на предмет прикарманивания культурных ценностей. На них открыли настоящую охоту, преследуя в Старом и Новом Свете. Шайка теряла одного участника за другим. Наконец, Леди и ее приятеля загнали в угол. Нет, командиром загонщиков был не я, но на своем номере я стоял твердо. И однажды удача улыбнулась именно мне.
Леди оказалась самой очаровательной женщиной, которую мне доводилось встречать. Я не мог отправить ее за решетку. К счастью, она была еще и на удивление разумной.
Мы заключили соглашение. Леди сдала подельника в руки полиции, вернула большую часть похищенного законным владельцам и ушла под программу «прикрытия свидетелей». После чего, с новыми документами и новой биографией, примкнула к нашей команде. Угрызения совести за содеянное ее не мучают. Насколько мне известно, ее бывший дружок сейчас мотает пожизненное в Барроулэнде, и его адвокаты положили уйму трудов, чтобы отмазать его от высшей меры. Воистину жуткий был тип, выдающаяся в своем роде личность.
Теперь у Леди имелась возможность почти законно удовлетворять криминогенные склонности и сверкать разнообразными талантами. Следствие так и не смогло выяснить в свое время, какое из двух десятков ее имен является истинным, или хотя бы даже того, какую страну она осчастливила фактом своего рождения. А я и не пытался. Она – Леди. Не моя леди, к величайшему сожалению. Хотя порой нам удается прогуляться по краю пропасти, достигнув хрупкого взаимопонимания.
Тоне и Молчуну мы, наверное, кажемся ожившими реликтами века динозавров. Двумя неуклюжими ящерами, что с тяжеловесной грацией вальсируют по доисторическим болотам в давно забытом ритуале ухаживания.
Мы пересекали Атлантику, устремляясь навстречу восходящему солнцу.
Дабы не дразнить лишний раз агента Рифа, мы с Ильмо распотрошили нашу обширную коллекцию заграничных паспортов. Молчун слегка пошаманил над сайтом онлайн-покупки билетов, благодаря чему мы с чистой совестью миновали таможенный контроль. Ильмо и Тоня изображали супружескую пару. Леди поработала над физиономией Ильмо, закрасив красивый переливчатый синяк тональным кремом, и благодаря ее трудам счастливый супруг выглядел вполне благопристойно – правда, старше своей спутницы лет на двадцать. Я и Молчун были, соответственно, преуспевающий бизнесмен с помощником, причем помощник не отрывался от ноутбука. Леди стала скучающей дамой-туристкой с кучей рекламных буклетов. Для полноты образа ей недоставало только собачки-компаньона в розовой сумочке со стразами.
Путешествие вышло крайне изнурительным. Вконец измаявшись, я уснул, а когда продрал глаза, бодрый радиоголос уже оповещал пассажиров о том, что мы успешно приземлились в Беаратиче, аэропорту Опала. Температура за бортом 26 по Цельсию либо же 78 по Фаренгейту, добро пожаловать на гостеприимную землю Сан-Лоренцо, мы рады всем, приятного отдыха, спасибо, что воспользовались услугами нашей компании.
Все кругом цвело и благоухало. Небо было ярко-синим, как на отфотошопленном рекламном проспекте. Здания – ослепительно белыми, пальмы – зелеными, цветы на клумбах – золотыми и пунцовыми. Вдалеке можно было разглядеть гордые очертания гор. Новехонький аэровокзал сиял множеством тонких колонн, расширявшихся кверху и похожих на инопланетные растения. В просвете между домами мелькнул ультрамариновый кусочек моря – рай, да и только! Веселая девица на пропускном пункте шлепнула печати в наши паспорта. Вместе с пестрой толпой радостно галдящих туристов мы вывалились на площадь перед аэропортом и отправились на нескольких такси в «Плаза Отель», где на нашу компанию были заранее забронированы соседние номера.
«Отель Плаза» оказался наиприятнейшим местом, вот только наслаждаться жизнью довелось недолго – до прибытия «Посланника» в порт Опала оставались считанные часы. Поэтому, наскоро перекусив и приведя себя в порядок после долгой дороги, мы со всей возможной ретивостью взялись за дело. Леди мы пока оставили в арьергарде, сиречь в номере; Молчуну, обложившемуся гаджетами, как сорока серебрушками, предстояло работать «с закрытых позиций»; полевая же работа выпала вашему покорному, Ильмо и Душечке. Нужно было для начала глянуть, не явится ли кто встречать те самые контейнеры для «Синдиции». Если повезет, может, и появится пара зацепок.
Порт Опала ничуть не отличался от других портов мира. Пару тысяч лет назад где-то в окрестностях высадились финикийцы, основав торговый городок. С тех пор, конечно, многое изменилось, но одно осталось неизменным – приходящие и уходящие корабли. Новехонький пассажирский терминал и пристани для огромных туристических лайнеров мы миновали, не задержавшись. Наше место было в грузовом порту, в мрачном царстве гигантских механизмов, грубых людей, резких запахов, громких звуков и ярко окрашенных контейнеров, похожих на великанское «лего». Кстати, если вам скажут, что в зону разгрузки морского порта сложно попасть – не верьте. Сложнее остаться там незамеченным вездесущими филиппинскими грузчиками и при этом не угодить под какой-нибудь тягач. Нам удалось и то, и другое.
С нашего наблюдательного пункта, оборудованного на промежуточной площадке одного из малых козловых кранов (неработающего по причине явной дряхлости), открывался прекрасный вид на причал номер три и пришвартованный к нему «Посланник» – довольно новый ролкер класса кон-ро, с контейнерами на верхней палубе и трюмным грузом на колесной базе. Сейчас разгрузка только начиналась. Мы с Тоней, одетые маскировки ради в синие комбезы портовых менеджеров, поднялись наверх, а Ильмо, изображая утомленного дневной сменой грузчика, неспешно покуривал на нижних ступеньках. В его задачу входило отваживать настоящих грузчиков и подать сигнал, если в пределах видимости покажутся настоящие менеджеры.
В утомительном ожидании прошло два часа, оживляемых лишь пятиминутными докладами от исполнительного сержанта да пустопорожней ленивой болтовней между мной и Душечкой. Пару раз выходил на связь Молчун, столь же откровенно скучавший на своем посту и порывавшийся развлечь нас нарытым в Сети свежим анекдотом. В небе без единого облачка громко ссорились чайки. Контейнерная палуба «Посланника» помаленьку пустела, радужные надежды потихоньку таяли.
Внезапно Душечка, не отрывавшая глаз от бинокля, «сделала стойку».
– Что-то затевается, Костоправ, – негромко сказала она. – Вон там, у синих контейнеров. Взгляни-ка сам.
И, не дожидаясь, пока я отыщу цель, потянулась к фотокамере.
Душечка младшая в Черном Отряде. Среднего роста, белобрысая, коротко стриженая. Ей двадцать один год, у нее спортивная фигура, глаза цвета неба над Сан-Лоренцо и пирсинг в нижней губе. Вдоль правого предплечья у нее татуировка – похабная пословица на вульгарной латыни, наследие трудной юности. Вообще-то в удостоверении личности она записана как Антония П. Фиск, но никто, даже всеведущий и всепроникающий Молчун, не знает, что такое это «П.» Особа с весьма непростой судьбой. С трех лет – странствия по приютам и приемным семьям. С двенадцати – бродяжка в больших городах, с шестнадцати – постоянные конфликты с полицией на почве мелких и крупных краж. Ехидна, скандальна, но влюбчива и отходчива. Острый язык, наблюдательный глаз и поразительная ловкость рук по части вскрытия разнообразных сейфов.
Мы зовем ее Душечкой. Под броней сарказма и юношеской самоуверенности она воистину душечка, милейшая девушка с огромным сердцем. Она пришла к нам последней – ее притащил на буксире Ильмо. К нему начинающая воровка А. П. Фиск угодила по наводке друзей из полиции. С ее появлением агентство обрело недостающую прежде целостность. Она – наша дочь полка, и мы все о ней заботимся. Каждый на свой лад. Молчун так вообще в нее влюбился. Во всяком случае, он всем об этом охотно рассказывает, Душечке в том числе. В ответ она глумится над ним, не представляя, как же он сможет изменить Святому Яблоку и Стивену Джобсу, пророку Его. Они прекрасная пара, хотя по молодости лет сами этого не понимают.
– Те трое! – напряженным голосом сказала Душечка. – Видишь их? Рядом с белым «рэнджровером»!
Ее камера, соединенная с нетбуком, сейчас отправляла сорок кадров в минуту прямиком на компьютер Молчуна. Я всмотрелся, подстраивая бинокль. Точно, трое рядом с роскошным джипом. Здесь в порту они выглядели столь же уместно, как английские лорды в матросском пабе. Впрочем, скорее как белые сагибы в колониальной Калькутте: во всяком случае, пулей метнувшийся к ним карго-менеджер разве что руки им не целовал. Одеты в темное, по такой-то жаре, держатся с уверенностью серьезных бандитов. Вот один из троих, по повадкам старший, поворачиваясь следом за карго, развернулся в профиль. Мощный бинокль позволял рассмотреть его в подробностях. Явный араб. Очень характерное лицо. Такой внешностью голливудские режиссеры обожают одаривать всевозможных злодеев, террористов и прочих «плохих парней».
– Молчун, как слышно? – воззвал я в коробочку «уоки-токи». И получил мгновенный ответ:
– Все слышу, все вижу, работаю. Дайте мне минуту, босс.
Тем временем к главному «плохому парню» на причале подтянулся еще кто-то из сотрудников порта, и араб, судя по бурной жестикуляции, тут же принялся учить его жизни. Я готов был заложиться на сотню баксов против старого носка, что визитер недоволен организацией охраны разгрузочной зоны. Шипение рации спустя пять секунд подтвердило мою правоту.
– Костоправ, делаем ноги. Служба безопасности поднимает кипеш.
– Понял, отбой, – я хлопнул по плечу Тоню. – Мотаем отсюда.
Что-то мы в любом случае накнокали.
Двое охранников с собакой прошли под нашим КП спустя три минуты, но нас там уже не было. Молчун, когда мы втроем ввалились в машину, выглядел небывало серьезным и озабоченным.
– Ну, выкладывай, – сказал я ему.
– Этот, – компьютерщик ткнул пальцем в фото так полюбившегося мне араба. – Уверенно опознан программой распознавания лиц. Полковник Дагман Зуад, ИГИЛ. Номер девять в списках Интерпола, номер шесть в реестре Моссад. Помнишь пропавший борт «Бангладеш Эйрлайнс»? Приписывают ему. А также показательные казни заложников и торговлю оружием. Интерполовцы уверены, что полковник сейчас где-то в Сирии. А он – вот. Не особенно и скрывается.
Ильмо сдавленно выругался. Похоже, полковник невесть какой армии был знаком ему не понаслышке.
– Та-ак, – пробормотал я. – Только исламских террористов нам не хватало.
– Набираю Интерпол? – предложил сбледнувший с лица Молчун.
– Погоди, – поморщился Ильмо. – Если этот тип раскатывает тут как у себя дома, значит, чувствует себя в полной безопасности. Костоправ сказал, будто он запросто распоряжался в порту. Кто-то его «крышует» в Сан-Лоренцо, причем с самого верха. Не, Интерпол не катит.
– К тому же звонок в Интерпол – гроб нашему собственному расследованию, – азартно добавила Тоня. – А давайте упадем ему на хвост? Уверена, он после порта не в «Кей-Март» поедет.
– А нам не слабо? – усомнился Молчун. – Эти ребята, знаешь, тоже не пальцем деланы.
Душечка в ответ только фыркнула. Я вздохнул. Молчун, сам того не понимая, сделал выбор за всех нас – если предположить, что Душечке что-то слабо, удержать ее от этого чего-то может только расстрел на месте.
Полковник Зуад проторчал на причале почти полтора часа. Мы с Молчуном успели по третьему кругу проклясть все сущее, изнывая от жары и безделья в нашем рент-а-каровском «логане», когда в сопровождении трех парней спортивного сложения он наконец покинул порт.
Четверка загрузилась в белоснежный «ровер», смахивающий на небольшой танк, и рванула в чертов лабиринт исторического центра Опала. Мы аккуратно последовали за ним. Водитель у Зуада был настоящий ас. Через четверть часа в районе Рыбного рынка он оторвался от нас легко и красиво. Молчун был в бешенстве, но я остался спокоен – знал, что Ильмо уже подхватил эстафету на своем минивэне. Еще через четверть часа сержант решил, что его красный «гэлэкси» достаточно намозолил глаза «клиентам», и в затылок «рэндж-роверу» пристроилась некая белобрысая мотоциклистка. Если бы не узость улочек и обилие светофоров Старого Города, было бы нелегко объяснить, отчего легкий и верткий «сузуки» тащится со скоростью беспечного ослика. Но Тоня вела слежку мастерски, так что финал выпал именно ей.
– Обзорная экскурсия для гостей города закончена, шеф, – насмешливо прошелестело в рации. – Мальчики вышли перекусить. Улица Вазари, дом шесть, ресторанчик «Рапан».
– Будем через семь минут. Доложи обстановку.
– Обстановка идиллическая. Зуад сидит на открытой террасе и вроде как кого-то ждет. Двое его громил пасутся по соседству, один возле машины, – Молчун рядом со мной сосредоточенно трещал пальцами по клаве, нашаривая ключик к серверу «Рапана» – его интересовали камеры наружного наблюдения. – Грамотно засели, гады – просто так хрен подберешься… Официантку, что ли, сыграть?
Душечка у нас девушка пронырливая и находчивая, как любой, кто взрослел на городских улицах. Излюбленный трюк в ее обширном репертуаре – изобразить официантку. Проходя мимо своего избранника, Тоня совершает незаметное движение рукой… спотыкается или сталкивается ненароком с жертвой… и чужие бумажник с мобильником сами собой прыгают в ее ладонь. С равным успехом Тоня способна ловко воткнуть клиенту крохотный микрофон личной разработки Сайлента. Но официантки в маленьком ресторане наверняка наперечет, и внезапное появление голубоглазой дивы с подносом вызовет у охраны как минимум недоумение…
– Тоня! – прорезался в сети хриплый от возбуждения сержант. – Отставить самодеятельность! Сама подставишься и нас подставишь!
– Спокойно, пехота, – ехидно скрипнул наушник. – Шучу. Слава яйцам, рюкзачок с собой захватила, вот прям как чуяла…
У Душечки есть небольшой рюкзачок в виде трогательного мишки-обнимашки. Приличные девочки из хороших семей носят в таких рюкзачках ланч-боксы с бутербродами, гигиеническую помаду и книжку про «Пятьдесят оттенков серого». В пузике тониного мишки, насколько мне известно, прячутся два парика, пакетик с гримом, фальшивый паспорт, «кэл-тек» девятого калибра и некоторое количество шпионских гаджетов. Среди них наверняка имеется мощный направленный микрофон.
– Так, – голос Душечки сделался насквозь деловым. – Я на позиции. К объекту подсел неимоверной вальяжности мужик. Делают заказ. Зараза, а я с утра не жравши.
Из ноута зашуршали разворачиваемые салфетки и зашипели открываемые бутылки с минеральной водой. Отдаленный голос поинтересовался, не нужно ли господам еще чего-нибудь. Ага, гарсон с заказом.
Какое-то время мы слышали звон вилок и ножей по тарелкам. Полковник и его неведомый знакомец активно вкушали дары Адриатического моря. Молчун заикнулся в том смысле, что хорошо бы дернуть пивка холодного. В ответ я молча показал ему кулак. В поисках парковки наш «логан» медленно проехал мимо открытой террасы «Рапана» и свернул за угол, миновав по пути сержантский «форд-гэлэкси». Более деревянная, чем обычно, физиономия Ильмо маячила за водительским стеклом. Душечки нигде не было видно.
– …Мои доверенные лица осмотрели товар перед отправкой, – резкий голос, специфическое произношение. Надо полагать, полковник в эфире. – Отличное качество. Впечатляет.
– Впечатлит еще больше, когда увидите в действии, – откликнулся его собеседник с некоторой ноткой самолюбования. – Ваши эксперты как, справятся со сборкой и настройкой, или понадобятся специалисты со стороны?
– Если понадобятся, мы вам сообщим, – отрезал Зуад. – Есть ли что-то, о чем следует беспокоиться?
(«Зуб даю, они сейчас говорят совсем не про Макситроны с вакуумным ботвоудалением, – пробормотал Молчун. – Они протащили в контейнерах что-то такое-эдакое, Костоправ. Что-то, что может заинтересовать боевиков ИГИЛ. То есть жутко незаконное и кошмарно опасное…»)
– Беспокоиться не о чем. Все под контролем. По поводу сборки и запуска – у меня есть на примете пара человек, которые будут полезны, – сказал остававшийся пока для нас неизвестным вальяжный мужик из Опала. – Цену за свои услуги они привыкли назначать сами. Рекомендую согласиться. Они отработают каждый цент из запрошенных. Далее, – булькнули разливаемые по бокалам напитки. – Товар сейчас находится в контейнерном терминале на временном хранении. Спустя неделю контейнеры будут загружены на борт судна под названием «Самум», идущего под либерийским флагом в Калькутту.
– Почему так долго? – перебил Зуад. – Разговор был о двух днях. Мы подготовили встречу, теперь придется давать отбой…
– «Самум» пять дней ремонтировался в Гибралтаре. Поломка рулевого управления, чистой воды форс-мажор. Я могу многое, но случаются вещи, над которыми не властен ни я, ни вы – разве что Аллах всемогущий… Кстати о встрече. Как вы себе это представляете? Выгрузка в Адене и затем наземным караваном? Это слишком большой риск.
– Никакой выгрузки, – полковник гортанно хохотнул. – Нестандартная схема. Судно не дойдет. У берегов Сомали оно будет захвачено и потоплено сомалийскими пиратами. На самом деле там будут мои люди. Но мне нужны номера тех самых контейнеров. Двух из двадцати.
– А разве… – слегка удивился собеседник. – Хотя… ну да… Два контейнера – не так уж много, перегрузка, в принципе, возможна прямо в море, а там, особенно если разбить на несколько быстроходных транспортов…
– Вы очень быстро схватываете суть дела, – иронически похвалил араб.
– Хм. Интересная схема. Надо будет взять на вооружение… С вами приятно работать, мистер Зуад.
– А с вами не очень, – недовольно сказал полковник. – За каким иблисом вы впутали в сделку этот банк, как его… «Корвус»? Вам не хватает денег? Мы мало платим?
– О, разумеется, нет. Денег у меня более чем достаточно. Как бы вам объяснить… Это… Это просто красиво. У нас говорят – «убить одним выстрелом двух зайцев». Не только абсолютно легально высосать все активы из совершенно стороннего банка, но еще и провести нашу с вами сделку века, так сказать, «на сдачу» с этой аферы. При этом оставаясь полностью в стороне и не вложив ни цента собственных средств. Все – чужими руками, за чужой счет, тысяча процентов чистой прибыли из ничего! Оцените изящество комбинации! Еще бы эти нелепые газонокосилки выгодно продать, был бы верх совершенства. Этакая вишенка на торте. Но вы, как я понимаю, намерены их банально утопить…
– Вы азартный игрок, – мрачно констатировал Зуад. – А я – практик. Мне не интересен процесс, мне нужен результат. Лишние звенья в цепи – лишние риски. Вовлечены сторонние люди. Они знают то, что им знать не положено. С ними нужно будет что-то решать. Вы продумали этот вопрос?
– Разумеется! «Синдиция» вскоре объявит о своем банкротстве, следов не останется, да впрочем, там никто ничего и не знает – пустое место, стол, стул, секретарша-дурочка… «Корвус»… Н-ну, «Корвус» тоже практически банкрот. Шума, конечно, будет побольше, но крайним станет их президент правления – самоубийство на почве нервного срыва, обычное дело, никто не подкопается, тем более что в Штатах у меня надежное прикрытие. Джалена и милая девочка Стар получат свои миллионы вкупе с новыми паспортами и отправятся прожигать жизнь на другом конце света. Хотя насчет них я еще не решил. Возможно, несчастный случай с яхтой или что-то в этом роде… Полковник, я проворачивал такие трюки, еще когда вы пешком под стол ходили, не побоюсь этого сравнения. С той поры мало что изменилось. Одним банкиром больше, одним меньше, какая разница… Номера контейнеров – завтра, обычным способом. Кроме того, контейнера будут оснащены спецмаячками. Да, это у вас то, о чем я думаю? Давайте сюда.
Что-то скрипнуло и щелкнуло. Человек из Опала издал сухой смешок:
– Приятная тяжесть. Хорошего дня, полковник. Не отказывайте себе в удовольствии, обед за мой счет.
– Расходятся! – крикнула Душечка в мне в левое ухо. – Араб остается в ресторане, второй уходит, что-то уносит в клюве. Сильно хромает, кстати. Кого пасти, Зуада или Хромого?
– Ни того, ни другого, – решил я. – Можешь сделать фото Хромого?
– Раз плюнуть. Считай, уже сделано.
– Перешли Молчуну и дуй в «Плазу». Встречаемся в номере.
Спустя пару минут на экране сайлентовского ноутбука возникли шесть четких снимков, изображавших солидного пожилого мужчину. Высокого роста, сухопарый, седой, белая шляпа, белый костюм. Дополняющая образ трость – тоже белая, с золотой изогнутой рукояткой в форме женской фигуры. В другой руке стареющий пижон в белоснежном нес стальной «дипломат». Следом трусили двое мрачных парней, по виду – типичные телохранители.
Молчун загнал фото в поисковик, нажал клавишу. Результат не заставил себя ждать.
Прибыв в отель, Тоня и Ильмо обнаружили нас с Сайлентом в изрядном расстройстве и в компании друг друга – Леди в номере отсутствовала, несмотря на мои инструкции.
– Полный абзац, – было первым, что я им сказал. – Мало нам было спецагента Рифа и полковника Зуада. Знакомьтесь, лицо с обложки – Бартоломью Лимпер. Известен как Хромой Берт. Начальник личной охраны здешнего президента и глава местных федералов. Бытует мнение, что именно этот человек на самом деле заправляет делами Сан-Лоренцо. Местный президент так, вывеска для красоты и демократии. На памяти Берта он уже третий по счету. Президенты меняются, Хромой остается. О чем это говорит?
– Упс, – выразил общее мнение Ильмо.
– Ребята, этот орешек нам не по зубам, – сказал я. – Очень хотелось и Ворону помочь, и агенту Рифу щелкнуть по носу, но вставать поперек дороги международной мафии – увольте. Не наш калибр. Молчун, подготовь качественное резюме для Интерпола и подвесь в почте. Нажмешь «Отправить», когда мы будем над Атлантикой. Собирайте манатки. Кстати, кто-нибудь знает, где Леди?
Дверь номера открылась, вошла Леди. Она была не одна. С ней был Ворон.
Ильмо, Молчун и Душечка хором сказали: «Твою мать!..» Я бы, наверное, тоже сказал, но у меня пропал дар речи. Со мной такое случается в минуты особенного душевного волнения.
Ворон посмотрел на нас, нахмурился, и в руке у него из ниоткуда возник хренов золотой «паркер». Вот его нет – а вот он есть. Ни дать ни взять, револьвер Стрелка Роланда. Да-а, а парень-то и впрямь шишка.
– Доброго всем вечера, – жизнерадостно произнесла Леди, сделав вид, будто не заметила наших отпавших челюстей. – Давно вернулись? Прошу прощения, Костоправ, что заставила себя ждать, но мы с мистером Рейвеном, признаться, увлеклись беседой.
– Где ты его взяла? – спросил я, справившись наконец с параличом мозговой мышцы.
– В баре, – ответила Леди так просто, легко и искренне, словно случайные встречи в баре на другом конце планеты с арестованными банкирами входили у нее в рабочее расписание. – Я спустилась в бар выпить безалкогольного «мохито», а мистер Рейвен уже там сидел. С «мохито». Не безалкогольным, правда.
– Ты что, сдернул из-под ареста?! – от изумления я нечувствительно перешел на «ты».
Ворон сверкнул на меня глазами:
– А что, нужно было сидеть и ждать, пока мне устроят суицид на нервной почве? После вашего отъезда я пораскинул мозгами и понял, что живу в кредит. Тогда я сел в машину и уехал.
– Умный, – уважительно протянул Ильмо.
– А электронный браслет? – спросил я. – Ребята в «бьюике»? Паспортный контроль в аэропорту?
– В гараже у меня валялся отличный болторез, – ответил Ворон. – «Бьюик» против «ламборджини» – это даже не смешно. Что же до паспортного контроля, то не забывайте, что официального хода делу пока не придавали, и мою фамилию еще не внесли в реестры невыездных. Сейчас-то уж наверняка. Но у меня были пара часов форы, и я ими воспользовался.
– То есть ты покинул Соединенные Штаты под собственной фамилией, с пунктом назначения – Сан-Лоренцо? – уточнил Ильмо. Ворон утвердительно наклонил голову. – Нет. Не умный.
– Но на стойке портье я записался под вымышленной фамилией, – поспешно добавил Рейвен.
– Молодец. Наверное, детективы читать любишь? – буркнул Ильмо. – Поздравляю. Теперь у тебя есть еще пара часов форы.
Ворон стиснул свой «паркер» так, будто собирался выжать из него стаканчик-другой чернил.
– Вы не все знаете, – глухо сказал он. – Мне позвонила Мирабель, моя дочь. Сказала, за ней с братом приехали от Стар и забрали их прямо из школы. Личный водитель Луиджи и еще какой-то незнакомый мужчина. Увезли в Опал. Они, конечно, очень рады внезапным каникулам, но недоумевают, почему Стар так поступила. К сожалению, когда наши дети подросли, Стар не сумела найти с ними общего языка. Она редко общается с ними, а тут – совершенно беспричинная поездка в Сан-Лоренцо… Скорее всего, сейчас они на нашей вилле. Все вместе. И Стар… и, скорее всего, Луиджи.
– Поэтому ты хотел явиться на виллу и все там вдребезги разнести, Джалену утопить в фонтане, в Стар запустить стаканом, а детишек выкрасть и увезти на Гоа, – саркастически сказал я.– Но по дороге забежал в бар, чтобы набраться храбрости. Да?
– Я знаю, что мои поступки выглядят не слишком разумными, – угрюмо признался банкир. – Поначалу я именно этого и хотел. Ну или вроде этого. Но потом вспомнил, что случилось с вашим громилой и его подельниками, когда они попробовали наехать на Джалену, и понял, как нелепо все выйдет. Возвращаться в Портленд было бессмысленно… я пошел в бар, потому что куда еще мне было идти? А там меня нашла ваша безалкогольная леди. Кстати, до сих пор не ведаю, как ее зовут и откуда она меня знает.
– У меня прекрасная память на лица, мистер Рейвен, – мягко улыбнулась моя благоверная. – А Молчун – это наш хакер, вот он стоит и, что удивительно, молчит – устроил по вашему банку и вам лично прекрасную видеопрезентацию. Вы можете называть меня Софи. Я уже успела привыкнуть к этому имени.
– Люди, – жалобно сказала Душечка. – Все это, конечно, очень благородно и так далее, но ведь теперь совсем дело швах. Мы даже смотаться из Опала не можем – с этим анонимным Десперадо нас в самолет не пустят. Вернее, нас-то может, и пустят, а вот его… Не бросать же мистера на съедение копам? Не по-людски как-то выйдет.
– Вывезем его контрабандой, – схохмил Молчун. – В нескольких чемоданах.
– А задекларируем как пищевые продукты, – поддержал Ильмо. – Душечка, набери в Гугле запрос: «Сан-Лоренцо, пластиковые мешки, бензопила, где купить».
– Да ну, – поморщилась Тоня. – Уборщикам потом ванну отмывать.
Ворон с глазами в серебряный доллар только шарил взглядом с одного из нас на другого.
– Не пойму, – сказал он наконец, – вы и в самом деле такие отморозки или только прикидываетесь?
– Это мы от нервов, – любезно пояснил Ильмо. – Кто-то от переживаний авторучку мучает. А мы вот юморим по-черному.
– Служба в Черном Отряде располагает к черному юмору, – бледно скаламбурил Молчун. Никто не улыбнулся.
И тут старина Костоправ решил, что пришла пора брать бразды в свои крепкие руки.
– Отставить панику, – сказал я. – Отступать нам некуда – десант своих не бросает. Значит, остается одно: нападать.