Две недели жизни, или Шарм-эль-Шейх втроем.

[glumoff]

…радовать перестало. Сидишь, бывало, в круге пяти костров, пялишься на собственный пупок и думаешь: вот вроде можно бы жить, но на фига? Никакой радости от жизни такой. Вот, скажем, погода: говно погода. Или вот, скажем, цзамба: даже и говорить нечего, такое говно эта цзамба. По хрустальному шару одни сериалы и хохлосрач, хоть не включай его совсем. Грибы шаманские в этом году уродились обильные, но беспонтовые. Прет с них так себе, сколь ни сожри, причем глючит исключительно Нижним Миром: сплошной ангст и никакого флаффа. Даже текилка так не забирает, как прежде. Разве что самбукой ее один к одному разводить, с добавкой острого соуса («собака» такой коктейль называется), но тогда наутро непременно блюешь и аура становится с синюшным отливом. В общем, бабоньки, захандрила я, затараканила. Пропала бы, пожалуй, совсем, но Будда не фраер, своих не бросает – послал мне сон, да не простой, а с намеком. Будто сидит он в позе лотоса, одетый в одни бермуды с петухами, под зонтиком на южном пляже, к морю спиной, ко мне лицом. В одной руке у него початая банка пивасика «Гролш», а другой рукой меня к себе этак подзывает да еще подмигивает, мол, давай ко мне, Настасья, вода отличная. И так мне от этого сна сделалось благостно, что прям не передать. Встала я с утреца ободренная, помедитировала на скорую руку и раскинула гадательные косточки на семь ветров, на пять стихий , на четыре звезды да на две недели: куда Дао укажет. Не соврали косточки, показали южный пляж. Выпал Египет. А точнее – Шарм-эль-Шейх.

Египет так Египет, что ж такого. Край неближний, но путь недолгий. Заседлали монахи из шереметевской обители рапитоса покрупнее, с красным хвостом, породы «боинг-нордвинд», накормили от души горохом и на реактивной тяге – фффухх! Хорошо летит реактивный рапитос, ровно, шустро, сидишь в седле будто в мягком кресле. Четыре часа, один обед, только желтое крымское побережье под крылом мелькнуло. Кстати сказать о шереметевской обители: с тамошними монахами глаз да глаз нужен. В одном чемодане у нас три бутылки пива лежало. Хорошее пиво, «Кроненберг», с дороги чтоб горло промочить, ритуал прибытия соблюсти. Так шереметевские неблагочинные ахтунги чемодан втихаря открыли, одну бутылку скоммуниздили, чемодан обратно закрыли. Синий луч поноса посылаю им за это.

А летела я не одна, э, нет. Одной туда лететь стремно: места незнакомые, благодать чужая, искусов много, денег мало. Мужчины там, опять же, такие знойные, что, по слухам, четыре жены разом имеют и хотели бы еще, да закон им запрещает, что правильно: во-первых, баб не напасешься, а во-вторых, нефиг целыми днями любиться, на завод иди, работай. А я женщина хотя и приличная, но иногда бываю внезапная, и вот тогда хрен меня знает. Чего доброго, еще соблазнят, а мне ж понравится.

Компания у нас подобралась душевная. Вот, к примеру, настоятель из монастыря Семи Слонов, в миру  Admiral zur See - орел, красавец, лидер прирожденный, удивительных талантов человек. Когда б захотел – кем угодно стал бы, хоть боддисатвой, или, бери выше, топ-менеджером в московской фирме. Только ему этот менеджмент и в дудку не уперся. Хватит пахать, говорит, душа покоя просит. Очень мы его любили и во всем соглашались, даже когда он по скромности характера всякие глупости на себя наговаривал. Потом еще был  Джерри_, просветленный архат из той же обители, великий мастер недеяния. Есть у Джерри редкостный дар: осуществляя недеяние, источать умиротворение. Сядешь рядом с ним, поглаживаешь ласково, беседу умную ведешь – он тебе «питюх», и ты ему «питюх» - и реально начинаешь чувствовать, что все фигня в этом лучшем из миров, кроме Джерри, да и Джерри, если вдуматься, тоже полная фигня. Таким даром только просветленные архаты обладают и домашние кошки породы британская голубая. И третьей я промеж Джерри с Альмиранте скромно затесалась.

Что в первую голову сказать за Шарм-эль-Шейх? Хорошо там. Тепло, вот что главное. На небе ни облачка, и весь год так. Ни тебе дождя, ни снега. Лепота. Днем в тени градусов сорок, ночью сильно холодает, аж до плюс тридцати доходит, оттого лучший друг человека - кондиционер. Природа – как на другой планете. (Мудрый Альмиранте все повторял: «Арракис, Арракис».) Вода – великая ценность: которая в кране, ту не то что пить, в рот брать нельзя, иначе всего опрыщит и посинеешь, а можно только привозную, в бутылках, по три фунта за пузырь. Море рядом, а чаек ни одной нет. И водорослей нет, и ракушек, а вода синяя-синяя и прозрачная как стекло, пока катер песок не взбаламутит. Цветы не пахнут, и вообще запахов никаких в воздухе: жар все запахи выжигает начисто. Рассветы и закаты красивы, особенно когда пальмы и плоские крыши на фоне закатных гор. А горы вблизи разноцветные, полосами: красные, серые, черные, желтые. Из птиц есть дикие голуби-горлинки, которые вечерами «во-ды-цы» просят, и есть голуби обычные, которых в Египте специально разводят и едят. После заката гекконы по стенкам бегают. Я все пыталась поймать хоть одного, так хрен его поймаешь, аццки верткая скотинка. Зато персоналу отеля развлечение смотреть, как я кругом бассейна за ящеркой скачу.

Живут в Шарме сплошь арабы да туристы, туристов, чай, раз в пять побольше будет. Арабы – народ удивительно веселый и дружелюбный, невероятно падкий до нечестивых туристских денег и неблагочинных заграничных баб. Отчего они веселые – это ясно. С кислой рожей товар турланам впаривать несподручно, а торговля в Египте за национальный вид спорта считается. Причем спортивное правило №1 чисто русское: «лоха кинуть не западло». Почему дружелюбные – тоже понятно: попробуй не быть дружелюбным, когда на каждом углу (тут я нисколечко не преувеличиваю, реально на каждом углу) сидит полицейский с пистолетом. За перочинный ножик можно полгода тюрьмы схлопотать, охота под запретом, дайверы ныряют без ножей (чтоб, не дай Будда, коралл какой не обидели, за это обидчику вообще пиздец), а полицейская академия имени Мубарака считается одним из самых престижных учебных заведений в стране, и попасть туда можно только за хорошую взятку. Взятки, я так думаю, в Египте за криминал не считаются. Иначе пришлось бы геноцид арабского народа учинять.

Маленькая взятка, как бы чаевые, называется бакшиш. Это в Египте один из столпов государственности. Хочешь, чтоб нормально прибирались в номере – дай коридорному доллар. Понравилась экскурсия – дай гиду доллар. Вкусно покурил кальянчик под кофеек – дай официанту доллар. Сам по себе расход невелик, но утомляет чисто психологически: такое впечатление, что вся страна с протянутой рукой стоит. Может, и верное впечатление: Египет страна небогатая. Основные статьи дохода – Суэцкий канал и синайский туризм. Чем они жили, пока ни того ни другого не имели, один Будда ведает. Может, крокодилов разводили. Может, еще чего.

Раз уж зашел разговор про пошлое-материальное, так сразу все эти вопросы и разъясним. Перво-наперво вот что: если вы собрались в Шарм, не закупайтесь дома всякими футболками-купальниками-шортами и прочим барахлом. Все деньги, которые вы готовы потратить на это самое барахло, возьмите с собой в Шарм и летите налегке – на месте отоваритесь, причем дешевле раза в три. Но дешевизна египетская, имейте в виду, целиком и полностью в ваших руках. Арабы – барыги аццкие, торгуются азартно, причем у них это не только заради денег, но и удовольствия для. Восточный менталитет, панимашь. “Ты подошел, деньги молча дал, товар забрал – меня оскорбил: что я, нищий?! Ты подошел, как дела спросил, цена спросил, свой цена сказал, по рукам ударили – меня как торговца уважил, я тебе за это скидку даю.” Такая вот у них философия. Вот вам фуфайку впаривают за двадцать баксов (“настаясчи хлопок из Эджипт, харощи, вишивка смотри какой! Твой женщин очень красиви будит!” ). Шестьсот рублей на русские деньги, вроде нормально. Но имейте в виду: она там пятерку стоит. Так и скажите продавцу: четыре доллара, за две восемь. Продавец в депрессию впадет, волосы рвать будет, кризисом и рамаданом клясться, но это ничего, это он обязательную программу отрабатывает. В итоге по пяти баксов за фуфайку сойдетесь.

Что с собой привезти, скажу. Алкоголь для оттопыривания чакр: в аэропортовском дьютике. В Египте он невкусный, сцуко дорогой и хрен где найдешь. Маски с трубками, опционально ласты – везите свои. То, что выдают в египетских пунктах проката масколастов, созрело для помойки еще во времена Семидневной войны, а то, что продается в лавках – качеством так себе. Крема для загара, против загара, вместо загара и проч. – свои: в египетских аптеках этого добра до черта, но дорогое и беспонтовое. Аптечку непременно, пригодится. У нас троих самые популярные средства были нурофен, мезим и, прости Безначальное, имодиум. Потому как нехрен столько жрать и потому как фанта с гибискусом.

Туристы в Шарме, прямо скажем, кишат. Причем, к примеру, если вы видите вечером в Наама-бей коренастого мужика в шортах, намакияженного и с феерической прической - значит, это пожилая англичанка. Английские мужики, как на подбор, здоровенные, бритоголовые и сильно татуированные. По первости мы их за русских бандитов принимали, но не могут русские бандиты на чистом инглише меж собой трындеть. Англичан много, но в Египте их любят не очень: обижены на Британию за прошлые темные дела. Итальянцев еще больше, что немудрено: им до Шарма слетать, как москвичу до Киева, и вообще это они Шарм построили турью на радость, так что в Шарме они, почитай, у себя дома. Итальянки бывают двух видов. Маленькие, изящные, с точеными фигурками, очень красивые, смуглые и большеглазые – это раз. Два – итальянские матроны: знойная женщина, мечта поэта, фиалка на краю пустыни и все такое. Итальянцев в Шарме любят. Арабские торговцы трещат по-итальянски лучше, нежели на английской мове, даром что вторым языком в египетских школах идет таки английский. Есть некоторое количество поляков и японцев, а также негров. В одно время с нами на Нью-Тиран пляж ходила африканская дева со своим бойфрендом, чернющая, как 90% шоколад, с обалденной фигурой. Она у меня вызывала стойкий, не поймите правильно, когнитивный диссонанс: ну вот на кой непечатный негритянке обмазываться маслом для ровного загара?!

Беда в Шарме с немцами. Их там нет. По пляжу ходют арабы с газетами, бормочут: «Инглиш пейпер, рюсски газета, спешиэл прайс, адын паунд». Так вот верный способ такого газетчика в ступор вогнать - это сказать «Я-я, натюрлихь, гебен зи мир битте айн папир» и посмотреть, как бедолага зависнет. Нет там дойчей. Совсем.

Зато есть русские. Их там полно, и они доставляют. Если голый чувак полез на пальму за финиками - это русский турист. Если хрупкая купальщица схватила за хвост метрового группера, перепугав беднягу до усрачки – сто пудов соотечественница. Если трое кормят рифовых рыбок лавашем с катамарана, что запрещено – наши люди. Если некая компания плещется в отельном бассейне после заката, что запрещено – и это тоже, как вы понимаете, они. А вот стоит очередь перед магазином «Дьюти-Фри» в Нааме-бей, перед самым закрытием, человек пятнадцать. Чу! далеко разносится русская речь с характерной идиоматикой, благо дьютик закрыт на полчаса по случаю рамадана. Но наконец приходит хозяин дьютика, и спустя десять минут на Нааме появляются довольные потные люди с ящиками голландского пива на плечах и бутылями мартини в пакетах.

(Должна признаться, один из ящиков покоился и на моем плече. А полтора литра мартини мы выпили в первые два дня, смешивая с соком гуавы, и этого оказалось безбожно мало. В следующий раз надо брать четыре с половиной.)

Отель у нас стоял на второй линии, от пляжа метров двести, и номинально был четыре звезды, но таких – “все никак не можем табличку с тремя звездами на четыре поменять”, как сказала хорошая женщина Диана, работающая в “Тропикана Розетте” на ресепшене. Правду сказать, мы от этого ничуть не обломались, потому что не пафосные, и было нам хорошо. Зато Наама-Бей прямо напротив. Наама-Бей это ведь что? Это навроде местного Бродвея. Улица вдоль набережной, сплошь рестораны, сувенирные лавки и супермаркеты. Днем там делать нечего, пусто, как в Сахаре, и так же жарко – оттого и пусто. А вот после заката начинаются народные гуляния. Всякий вечер мы в Нааму ходили. Вообще режим у нас сложился такой: восемь утра – подъем, душ, завтрак, пляж с десяти до двух, потом обратно в номер, душ, сиеста до шести. Ну как сиеста. Ну обычная такая сиеста. Очень приятная такая сиеста, да. К полседьмому в маркет Абдуллы за соками-водами, к семи на ужин, и вечерком в Нааму фланировать по променаду, людей смотреть, себя показывать, аборигенов пугать. В десять отбой. Красота.

Завтраки-ужины – отдельная песня. Кормили нас в “Розетте” наиотменнейшим образом. Как отличить русского туриста раннего срока службы от, ткскть, дембеля? Загар – не показатель: иные славяне как бледнолицыми приезжали, так и уезжали обратно, ничуть не загорев. А вот ежели человек за завтраком наваливает себе пару полных с горкой тарелок разнообразной снеди, все это жадно спарывает и потом мучается брюхом - значит, только что прибыл и отжирается за все голодные годы в тылу врага. Под конец отпуска картина иная: пяток французских тостов с джемом взял, соком запил, по толстому пузу себя погладил. И на пляж.

Тему о материальном считая раскрытой, перехожу уже к духовному. За две недели было у нас три духовных мероприятия: поездка в монастырь Святой Екатерины, Каир с пирамидами и коралловый риф на яхте. Монастырь посетили первым.

(Продолжение следует.)