Мистически-технически-сентиментальное.

Есть такая стадия в процессе переезда - "дорогой, сегодня я разобрала последнюю коробку". Это очень славная стадия, она знаменует приближение Эры Спокойствия и Отдохновения. У нас пока еще не, но уже близко.

Так вот в процессе разбирательства пара занятных моментов приключилась. Отчасти, я б сказал, даже мистических.


1) Много лет на холодильнике у нас жили влюбленные мыши. Джерька подарил мне этих мышуков на один из Валентинов. Очень трогательные мыши - они сидели обнявшись и время от времени, совершенно спонтанно, без всякого стороннего вмешательства, восклицали: "Фьюю-ить! Я люблю тебя! Я люблю тебя!!!" после чего дважды громко целовались. Правда, они это делали нечасто. Раз в месяц, ну может пару раз. Постепенно мы стали замечать, что мыши целуются, как нарочно, именно в те моменты, когда эмоциональный фон в квартире близится к экстремуму. Например, все нервничают. Или, наоборот, празднуют. Словом, очень удачно мыши всякий раз выступали.

А сразу после переезда в новое жилье - через неделю, что ли - мыши рехнулись. Они целовались беспрерывно и целый день признавались друг дружке в любви. Уничтожить влюбленных мышуков рука ни у кого не поднялась, но и слушать часами их верещание сил не было. Мышей плотно завернули в вату и сослали на антресоли...

2) Под вечер - часов в девять вечера, что ли - мне на мобильный звонит Прокурор.

- Глумов! Какая сволочь в детской уже второй час пилит полонез Огинского?! Дети нервничают!

Можно подумать, я знаю, что там за диверсант с любовью к классике пробрался в детскую. ОК. Проходит полчаса. Снова звонит Прокурор. Диверсанта в ходе оперативно-розыскных мероприятий локализовали и выпотрошили ножницами. Полонез смолк, дети могут спать спокойно.

...Это оказалась музыкальная открытка, подаренная вашему покорному на день Святого Валентина (sic!) двадцать лет тому назад тогдашней его подружкой. "В день Святого Валентина поздравляет вас Ирина..." Два десятка лет она лежала в архиве и молчала. И внезапно решила запеть.

Это было практически в тех же днях, в которых свихнулись мыши.

3) Сегодня я включил древний артефакт - музыкальный центр "Филипс", купленный мной на первую офицерскую зарплату те же двадцать лет назад. Я включил его, чтоб проверить работоспособность, собираясь отдать в другой дом - кому-нибудь на Питерских Дневниковцах. Он поменял с нами четыре квартиры. Последних семь лет он жил на Ваське в комнате, которая сдавалась внаем, эксплуатируясь самыми разными людьми исключительно как радиоприемник. Когда мы вывозили его оттуда, он изнутри и снаружи был покрыт толстым слоем пыли. Я включил его, и он заиграл кассету Зои Ященко, забытую нами в нем восемь лет назад на песне "Белая Гвардия". Оказалось, что он по-прежнему полностью работоспособен. И звук великолепный. Даже ДУ работает.

Рука не поднялась отдать. Оставил себе.

Все чепуха, конечно, но... Сентиментален становлюсь к старости. Да, архив "Сороки-801" нашел. И свои старые записи.

---

О животных.

Тут недавно на Веселом Роботе пост был про британских ученых и мышиный рай. В комментах критиковали сильно эксперимент - мол, и стартовые условия не те, и вообще негоже результат на человеческое общество проецировать. Может, и так. Лучше, конечно, на людях то же самое было бы, да кто ж разрешит... хотя... "Дом-2"... Ладно, фиг с ним.

Сейчас втентаклик принес еще кой-чего про жизнь насекомых грызунов под игом британских французских ученых.

Иерархия у крыс.

Над крысами был проведен эксперимент. С целью изучения их способности к плаванию Дидье Дезор, ученый из лаборатории поведенческой биологии университета города Нанси, поместил шесть крыс в клетку, откуда был только один выход – в бассейн. Чтобы добраться до кормушки с пищей, нужно было переплыть бассейн. Очень скоро выяснилось, что вовсе не все крысы отправляются добывать пищу. Роли распределились следующим образом: два эксплуатируемых пловца, два эксплуататора, один независимый пловец и один козел отпущения.

Два эксплуатируемых плыли за едой. Когда они возвращались в клетку, два эксплуататора били их и окунали головами в воду до тех пор, пока те не отпускали добычу. Только накормив своих повелителей, двое рабов получали собственную порцию. Эксплуататоры никогда не переплывали бассейн, чтобы насытиться, им было достаточно поколотить пловцов.

Независимый пловец был достаточно силен и не подчинялся эксплуататорам. И наконец, козел отпущения не мог ни плавать, ни запугивать эксплуатируемых, он просто собирал рассыпавшиеся во время драк крошки. Такая же структура группы – два эксплуатируемых, два эксплуататора, независимый пловец и козел отпущения – повторилась во время эксперимента в двадцати клетках.

Чтобы лучше понять механизм возникновения иерархии, Дидье Дезор поместил в одну клетку шесть эксплуататоров. Они дрались всю ночь. К утру роли распределились по привычной схеме: два эксплуататора, два эксплуатируемых, независимый пловец и козел отпущения. Эксперимент с шестью эксплуатируемыми, шестью независимыми и шестью козлами отпущения дал тот же результат.

Еще один результат этих опытов ученые из Нанси узнали, вскрыв черепа испытуемых и проанализировав состояние их мозга. Самому разрушительному воздействию стресса подверглись не козлы отпущения, не эксплуатируемые, а эксплуататоры. Они боялись, что рабы перестанут им подчиняться.===

Насчет "чего именно боялись эксплуататоры" - вывод, сдается мне, спорный, у крысы же не спросишь, отчего у ней стресс. Может, они от работы с другими крысами стрессовали. Или воды боялись. А так-то занятный эксперимент.

Интересно, если этот эксперимент проводить достаточно долго и поколение за поколением отбирать исключительно эксплуататоров, их скрещивать и все такое, получится ли вывести крысиного Чингисхана? И кстати: что произойдет, если такого сверхэксплуататора поместить в загончик с шестью "козлами отпущения"? А если поместить в клетку с бассейном не шесть эксплуататоров, а шесть "независимых"?

---

Эх, чтоб два раза не вставать...

Как-то в одну кассу про семейные взаимоотношения вспомнилось. Собственно, мне эта история мозг вынесла еще будучи только услышанной, но, поскольку участники вполне реальные люди (а я в этом отношении довольно щепетилен), я ее придерживал, что называется, "до истечения срока давности".

А история такая. Есть у меня один знакомый. Давно и хорошо знакомый, еще не до степени крепкой дружбы, но уже на том уровне, на котором систематически наносишь визиты и беседуешь под пивко за жизнь. Мужчина за пятьдесят, но выглядит существенно моложе своих лет. Невысокий, крепкий, роскошная бело-рыжая грива, любитель хай-энда и всяческой автомобильной машинерии. Что в нем подкупает - он очень уютный такой дядька. Спокойный, несуетный, разговаривает вполголоса, собой не хвастается, хотя, в общем, все, чего мужику положено, может и умеет: надо - пожрать сготовит, надо - тачку починит или ремонт сделает. И, в общем, все у него для спокойной жизни есть. Одна беда: хронически не везет с женщинами.

То есть как не везет. С одной стороны, вроде, везет: он их любит, и они на него западают. Особенно узнав, что одинок, здоров, материально и жилплощадью обеспечен. А вот потом начинаются проблемы. Собственно, он и одинок (то бишь не в браке) потому, что в свое время жена "развела" его на квартиру, выселив в коммуналку. История грустная и отнюдь не единичная, в ходе этой истории мы с ним, собственно, и познакомились - я помогал ему потом расселять ту коммуналку. Из комнаты он сделал квартиру. Квартиру отдал дочке, когда получил наследственную квартиру от отца (с отцом и его юной подругой тоже, кстати, та еще опера). Сейчас живет сам-один. Но время от времени в доме все же заводится женщина, потому - а как иначе? Нормальный же мужик.

И вот однажды звонит он мне в новогодние каникулы. И голос у него убитый-убитый.

- Слушай, - говорит. - Приезжай, а? Посидим, выпьем. Чо-та хреново мне совсем.
- Что случилось?
- Да ты приходи, расскажу.

Пришел, посидели, попили. И вот он рассказывает.

- Танька моя. Ну, мы с ней два года жили, я тебе фотки показывал. Так вроде жили по-человечески, все хорошо, я ей покупал там разное. А тут под Новый Год за стол сели вдвоем, выпили шампанского, президент речь сказал, гулять пошли. И Таньша мне говорит вдруг: ну чего, когда мы в загс-то пойдем? Я охренел слегка, потому что ни разу мы про загс не заговаривали. Я уже не мальчик, ей тоже уже в белом платьице бегать не с руки, живем нормально, чего ерундой-то заниматься? Говорю так, вроде в шутку: Тань, а зачем нам паспорт-то портить? А она на полном серьезе: ну, говорит, как. Ты уже не молодой, сам говорил, и сердце пошаливает, и вообще все под богом ходим. У тебя квартира остается. А у меня сын растет, скоро совсем взрослый будет. Ему квартира же нужна? Нужна. У твоей дочки уже есть. Две квартиры многовато ей, наверно, будет? Вот я и подумала...

И так, говорит, обстоятельно и грамотно она все это дело расписала, умничка, что я, говорит, даже домой не заходя, машину проголосовал и отправил Таньку к херам. А вещи, какие от нее в хате остались, на следующий день отвез. Ну почему так, а? Почему, говорит, бабы вот так все время? Ей же не я нужен был, она со мной ради хаты спала. А я, дурак, на фонтаны ее возил, фотографию в бумажнике носил... Вот за что они меня каждый раз мордой об стол? Ты мне скажи, вот мы с тобой давно знакомы, что во мне не так, что меня все время бабы кидают?..

И что ему на это ответить? В общем, тяжелый тогда вышел разговор.

---

Обещанный позитивный текст.

Так. Деанона, похоже, фиг дождешься, хотя ЗФБ уже десять дней как всё. Наша команда на 106-м почетном. Мой вклад ниже. Он большой - имея в виду количество слов. Их семнадцать тысяч штук.

Читали ли вы Глена Кука "Черный Отряд"? Или, может быть, смотрели "Левередж", это сериал такой? В общем, вот это, то что ниже, это смесь ежа с удавом того с этим, а в целом получился вполне себе шадизарский авантюрный детективчик: бодро, весело, задорно и ни капельки не порно. Да. Ни слова порно там нет. И даже намеков нет. Но все остальное присутствует.

Опаловое дело

В те дни Отряд состоял на службе у самих себя, и это было хорошо. Независимость – всегда хорошо, когда к ней прилагаются хорошие деньги. У нас, милостью богов и нашими трудами, было и то, и другое.
На жизнь мы зарабатывали классическим способом – делая богатых малость беднее, а бедных чуточку счастливее. В переводе с высокого слога на обычный это означает, что мы успешно совмещали легальную деятельность частного детективного агентства с насквозь нелегальным хакингом частных и корпоративных счетов. Совершенно нормальный подход к делу, у нас в Портленде, штат Орегон, все так поступают. Это позволяло арендовать офис на Альберта-стрит, покупать нашим системщикам новейшие электронные игрушки и почти ни в чем себе не отказывать.
В городском справочнике телефонных номеров мы значились как «Блэк Компани, Агентство, консалтинговые услуги и представительство». В нашей приемной даже висел написанный маслом портрет мистера Блэка, эдакого утомленного жизнью джентльмена, якобы в середине 80-х годов позапрошлого столетия положившего начало агентству. Мистера Блэка в припадке вдохновения (читай – нализавшись ЛСД) сотворил Сайлент, взяв за основу портрет с двадцатидолларовой купюры.
На самом деле во главе агентства стоял ваш покорный слуга – генеральный директор, мозговой центр, военный вождь, полковой капеллан и прочая, и прочая. Служба гордая, но временами довольно скучная. В целях борьбы с унынием, а также чтоб не ржавели извилины, в свободное время я вел дневник, именуемый Анналами Отряда. Особо удачные места зачитывались вслух на корпоративах, неизменно вызывая бурное оживление в рядах слушателей. Угомонить это стадо павианов в подобных случаях могла лишь угроза опубликовать мои мемуары двадцатитысячным тиражом.
В день, когда началась эта история, я как раз трудился над очередной главой Анналов. Распахнулась дверь и явился Ильмо. Роскошный «фонарь» на полморды придавал его облику определенную загадочность.
В конторе Ильмо выполняет тяжелую, но необходимую роль фактора устрашения. В Ильмо шесть с небольшим футов сплошных мышц, слегка приправленных нервами. За плечами у него служба на Ближнем Востоке, в Африке и прочих горячих точках. В Иностранном Легионе он был сержантом, а это кое о чем говорит. Бывали случаи, когда менеджеры по продажам, едва завидев вечерком идущего навстречу Ильмо, протягивали ему свои бумажники и айфоны, хотя он об этом не просил. Не представляю, кем надо быть, чтобы нарисовать нашему громиле этакое украшение.
Он вошел, сел и скорбно уставился на меня оставшимся глазом.
– Не говори, сам скажу, – я отодвинул клавиатуру. – Наверное, тот, кто это сделал, до конца жизни обречен застегивать ширинку протезами зубов, сидя в инвалидном кресле. Нет? Ну тогда, должно быть, их было восемнадцать, и они были орки, обколотые метадоном.
Ильмо вздохнул. Он выглядел смущенным. Вообще-то смущенный Ильмо – зрелище более редкое, чем рогатая кошка. Разговор обещал быть интересным.
– Все плохо, – сказал Ильмо. – Те парни ушли своими ногами, а мы остались полежать. Я еще легко отделался.
– Мы?
– Ну да. При мне были Спикер и Кудрявый, ты их знаешь. Кудрявому сломали руку. У Спикера два ножевых.
Еще бы я их не знал. Бывшие морпехи, закадычные кореша нашего сержанта со времен его африканских приключений. Спикер повсюду ходит с пикой для колки льда, а Кудрявый лыс как колено – как же еще его называть? Оба здоровенные мордовороты. Н-да, все страньше и страньше, как говаривала Алиса.
– Судя по тому, что ты пришел ко мне с повинной, тут что-то посерьезнее пьяной драки в баре для десантуры. Пытался сработать «левачок», а?
Ильмо побагровел, засопел и потупился – ни дать, ни взять японская школьница, у которой в портфеле нашли фаллоимитатор. На какой-то момент мне даже показалось, что он начнет ковырять столешницу пальчиком, но, слава осьминогу, обошлось. Моя психика подобного зрелища бы не вынесла.
– Бес попутал, Костоправ, – выдавил он наконец. – Думал, дело-то простенькое. Чего с ним к начальству идти. Подумаешь, «белому воротничку» яйца слегка прищемить, первый раз, что ли. А при нем, оказывается, те еще волки в охране ходили… Костоправ, прости, а?
Костоправ – это я. Прозвище прилепилось в давние юные года, когда меня угораздило оказаться в рядах армейских медиков. После этого я испробовал множество профессий, в том числе мойщика машин и старшего следователя страховой компании. Теперь я здесь, в офисе на Альберта-стрит. Хочется думать, что в ближайшие два десятка лет здесь и останусь. Ну разве что, может, офис будет немножко покруче.
– Отпускаю тебе грехи, сын мой, – сказал я. – Однако налагаю притом епитимью в размере месячной премии, дабы не возомнил ты, что можешь получить в рыло без санкции командира. А теперь давай о клиенте. Ты ведь не просто синяк мне пришел показать, верно?
– За что мы тебя ценим, так это за умение сразу зрить в корень, – ухмыльнулся Ильмо. – Так вот о клиенте. У парня, который меня подрядил, дела совсем швах. Он такой… – в явном затруднении сержант пощелкал пальцами, – …малость странноватый. Но тебе наверняка приглянется. Тоже любит культурно выражаться. Потом, денег у него – прорва. То есть была прорва. Но скоро может и не быть. Для него сейчас каждая минута на вес золота, Костоправ.
– Даже так? Хорошо, дай ему адрес агентства и пусть приходит к нам, – я был заинтригован. – Да поспешит. Пока у него еще остались деньги.
– Он не может. Сидит под домашним арестом, – объяснил Ильмо. – Электронный браслет и все такое. Но посетителей к нему пускают. Давай съездим, а?
– Ладно, – сдался я. – Поехали.


Таинственный наниматель Ильмо проживал за Уилламетт, в районе парка Макклей. Скромный малонаселенный район, где дом за миллион баксов считается убогой хибарой. Хибарка в два этажа, возле которой Ильмо припарковался, была срублена из красной канадской сосны и покрыта черепицей. Возле домика журчал ручей, за домиком начинался национальный парк, у крыльца стоял черный «ламборджини» ручной сборки.
– Как мило, – хмыкнул я, обозрев сию идиллию. – Уверен, что не ошибся адресом? Наши клиенты в таких местах не живут.
– Может, пришла пора переходить на новый уровень? – Ильмо легонько подтолкнул меня в спину. – Поговори с ним, Костоправ. С тебя же не убудет, верно?
Мой извечный недостаток – никогда не могу отказать друзьям.
Мы поднялись по ступенькам, оказавшись в царстве полированного дерева, развешанных по стенам звериных шкур и камина, в недрах которого можно было изжарить быка. Из стоящего рядом с камином кресла навстречу нам встал хозяин дома. Первое впечатление оказалось смешанным: высокий мрачный брюнет лет тридцати пяти, скорее жилистый, чем мускулистый. Средиземноморский тип лица, аристократический «римский» нос. Выражение лица замкнутое и настороженное, во взгляде исподлобья совершенно явственно читается: «что за хрен с бугра и какого черта приперся?» Плечевой пояс зажат – признак сильной тревожности. Но рукопожатие, короткое, сухое и в меру сильное, принадлежало волевому и энергичному человеку.
– Мистер Рейвен, – представил Ильмо. – Мистер Рейвен, это мой босс, Алекс Кроукер. Тот самый человек, с которым вам следует побеседовать о ваших печальных делах. Ему можно доверять. Ваши секреты у него – как за каменной стеной.
Сочтя свой долг полностью исполненным, Ильмо плюхнулся задницей в глубины белоснежного кожаного дивана и сделал вид, якобы всецело поглощен свежим выпуском «Солджерс оф Форчун». Мистер Рейвен жестом пригласил меня присаживаться. Естественно, мне предложили виски. Естественно, я не отказался и правильно сделал – молт у мистера Рейвена был превосходный. После пары стаканчиков и неизбежной порции светских танцев с поклонами картина стала проясняться.
Мистер Рейвен – мысленно я прозвал его Вороном, имя идеально сочеталось с образом – был владельцем банка под названием «Корвус». Банк специализировался на инвестициях и кредитовании бизнеса, имел неплохой рейтинг и множество филиалов за границей. Звезд с неба не хватал, но заслуженно гордился незапятнанной репутацией при без малого столетней практике. Мой новый знакомец Ворон был прямым потомком отцов-основателей банка. Дело свое он знал туго и практически без потерь вел свой корабль с пиастрами по бурному морю экономических кризисов. Как говорится, жить бы да поживать, да добра наживать… Но однажды, месяца три или четыре назад, к нему обратились с неким предложением. Из тех, что на первый взгляд выглядят крайне заманчивыми и сулящими изрядный доход. Ворон не стал вдаваться в подробности, но я ухватил, что банку предлагали стать большущей прачечной для отмывки кучи бабла, грязного, как рубаха ковбоя Джонни после недели на ранчо.
Разумеется, президент «Корвуса» дал посреднику решительный отказ.
Через месяц с небольшим на внеочередном заседании совета директоров, созванном по инициативе вице-президента Луиджи Джалены (я мысленно взял имя на заметку), аудитор внутренней службы безопасности банка выложил перед оторопевшим главой компании прекрасно структурированный доклад. По сути, это было резюме служебного расследования, доказавшего, что мистер Рейвен, злоупотребляя своим положением, перекачивает доверенные ему вкладчиками средства на счета подставных компаний. С каковых счетов деньги бодро уплывают в оффшорные зоны и растворяются там бесследно, как сахар в стакане с чаем. Счет убыткам идет на десятки миллионов в американской валюте, вследствие чего наш респектабельный банк как никогда близок к разорению. Ваше последнее слово, господин бывший президент?
«Это не я», – только и смог сказать Ворон. Мистер Рейвен знал наверняка, что это не он. Но, увы, все доказательства говорили об обратном.
Не желая предавать дело огласке (что, по сути, означало бы мгновенный отзыв лицензии), совет директоров отстранил Ворона от управления компанией и определил под домашний арест – до окончания внутреннего расследования и официального обвинения в растрате.
– Так значит, вы невиновны? – уточнил я на всякий случай.
Ворон шевельнул пальцами, и в руке у него невесть откуда возник роскошный золотой «паркер».
– Меня подставили, – сказал он сквозь зубы.
– Если бы я откладывал по десять центов каждый раз, как слышу эти слова, то уже купил бы себе «бентли», – не удержался я.
Ворон одарил меня злобным взглядом, и «паркер» завертелся в его пальцах вертолетным винтом. Если это какой-то особенный вид восточных единоборств для офисных клерков, то у мистера Рейвена должен быть как минимум девятый дан.
– Говорю вам, меня подставили, – повторил он. – Я двадцать лет в банковском деле. Если бы мне нужно было разорить собственный банк, неужели я оставил бы аудиторам хоть малейший шанс? Меня просто выставили крайним, и я даже знаю, кто это сделал.
– Ваш вице-президент Луиджи Джалена, – кивнул я. – И ваш личный секретарь.
Ручка в пальцах мистера Рейвена застыла, уставившись на меня золотым пером. Да и сам Ворон воззрился на меня так, что вашему покорному сделалось не по себе.
– Это очень просто, – поспешно продолжил я, пока он не вогнал свой чертов «паркер» мне в глаз. – Кому выгодно ваше отстранение от дел? Вашему заместителю, разумеется. Кто еще может подсунуть вам на подпись сомнительный документ так, чтобы не вызвать никаких подозрений? Доверенный секретарь.
– На совете директоров Джалена утверждал, что возражал против банковских проводок, признанных криминальными, – медленно произнес Ворон. – Что я угрозами и шантажом буквально вынудил его согласиться. Врал прямо в глаза мне и всему совету, ничуть не меняясь в лице – впрочем, в покер он всегда играл отменно. Черт, да ему «Оскара» можно было дать за актерскую игру! Но Стар… Да, теперь я припоминаю… И ее странное поведение после того, как…
– Стар – это ваша секретарша? – уточнил я.
– Да, моя личная, абсолютно доверенная секретарша, – заторможенно изрек банкир. Глаза у него затуманились. Похоже, он сейчас все сильнее погружался в воспоминания, извлекая из глубин памяти новые подозрительные эпизоды. – По совместительству – мой менеджер по связям с общественностью.
– Хм, надо полагать, при этой должности она остроумна и хороша собой, – раздуваясь от собственной охренительной проницательности, изрек я очередную догадку. – Да и Джалена, вполне вероятно, отнюдь не урод. Не уверен, что эти двое – любовники, но не удивлюсь, если так оно и есть.
– О да, – выдохнул Ворон. – Луиджи весьма привлекательный мужчина. А моя жена – действительно умница. И она ослепительно красива.
«Моя жена!» Поздравляю, старина Костоправ. Славно ты оттанцевал мужику по его «дигнидад де хомбре». Деликатность – мое второе имя.
– Гм… извините. Я не знал.
– Да вы и не могли знать, – огрызнулся Ворон, разом выходя из задумчивости. – Спасибо, мистер Кроукер, я ваш должник. Теперь все становится на свои места. Мои подлинные подписи на контрактах и ссудных договорах, которых я в глаза не видел… мои пароли в электронных аутентификаторах… Проклятая сука! – гаркнул он так, что Ильмо уронил журнал. – Теперь ты нежишься на пляже в Сан-Лоренцо, в то время как я тут схожу с ума в ожидании суда! Чтоб ты сдохла! Чтоб тебе…
Он внезапно вскочил с кресла и почти бегом бросился куда-то на второй этаж. Мы с Ильмо, обменявшись обеспокоенными взглядами, рванули следом.
– Мистер Рейвен! – позвал сержант. – Мистер Рейвен, с вами все в порядке? Не нужна ли вам…
– Подите к дьяволу!!! – яростно рявкнули из-за двери в конце коридора, где, судя по всему, располагался совмещенный санузел. Что-то затрещало, лязгнуло, несколько раз сильно бухнуло в стену, потом зашумела бьющая из крана вода.
– Вены режет, – охнул Ильмо. – Ломаем дверь!
Однако в этот момент дверь распахнулась сама, и на пороге появился живой и здоровый Ворон – правда, уже без клубного блейзера и галстука, в сорочке с наспех засученными рукавами. Красный, встрепанный и злющий, он тщательно вытирал лицо и руки толстым банным полотенцем. Вытеревшись насухо, он отшвырнул полотенце и мрачно посмотрел на нас, но голос его звучал почти спокойно:
– Прошу меня извинить, господа. Мне, право, искренне стыдно за мою несдержанность, и обещаю, что больше это не повторится. Давайте спустимся вниз.
Внизу он указал нам на кресла, уселся сам, набулькал себе (а заодно, не спрашивая, нам с Ильмо) полстакана «Блэк Лэйбла» и высосал его залпом. После чего, уставившись в окно, начал:
– Мистер Кроукер. Ваша проницательность…
– Костоправ, – сказал я.
– Что?
– Мое прозвище. Костоправ. Называйте меня так. Для простоты общения.
– …ваша проницательность, Костоправ, произвела на меня благоприятное впечатление. Я нанимаю вас и вашу команду. Сумму вознаграждения назовете сами. Теперь вот что: среди якобы совершенных мною злоупотреблений на первом месте числится выдача огромного кредита некой частной фирме, находящейся в республике Сан-Лоренцо. Доводилось слышать? Крохотная, но процветающая европейская страна на Адриатическом побережье. Игорный, банковский и ресторанный бизнес, туриндустрия, прекрасные пляжи, крупный торговый порт. Несколько лет назад я купил там небольшую виллу у моря. Страна богата, однако данная конкретная компания не обладает ни сколько-нибудь приличным уставным капиталом, ни оборотными средствами, ни ликвидным имуществом, на которое можно было бы обратить взыскание. Это типичная компания-однодневка. Деньги, бессмысленно выброшенные на ветер. Тем не менее из материалов служебного расследования мне удалось узнать, что достаточно большая часть выданного этой фирме кредита не разошлась по счетам оффшорных зон, а была использована для осуществления некой торговой операции. Я хочу, чтобы вы…
Спустя четверть часа, обремененные подписанным чеком на изрядную сумму («это аванс, Костоправ»), мы покинули охотничий домик опального банкира. Выруливая со стоянки, Ильмо украдкой толкнул меня локтем в бок – смотри, мол. Посмотрев, я увидел припаркованный «бьюик» антрацитового цвета с наглухо затонированными стеклами. Должно быть, банковские безопасники приглядывали за проштрафившимся президентом, чтоб не сделал ноги.
Что ж, они в своем праве. Достав мобильник, я взялся поднимать Черный Отряд по боевой тревоге и первым делом выкликнул Молчуна, нашего юного компьютерного гения. Я дал ему задание как следует покопать вокруг банка «Корвус», мистера и миссис Рейвен, Луиджи Джалены и той странной фирмочки, которой Ворон слил до черта халявных денег. Ручаюсь, к тому времени, как мы с Ильмо доберемся до офиса, у Сайлента уже наверняка будет готова видеопрезентация на десять тысяч слов.



Однако благополучно вернуться в кондиционированный рай на Альберта-стрит, 198, нам было не суждено. Нас перехватили у самого входа в здание.
– Эй, Костоправ! Давненько не виделись!
Дьявольщина. Говорил же мне Молчун, что приметы в последнее время самые черные. Вчера чайка нагадила на капот моего «пэтрола». Позавчера, по слухам, в районе нашего офиса видели налогового инспектора. А сегодня вот агент Риф. Куда уж хуже.
– И еще б два раза по столько не видеться, – буркнул я вместо приветствия. – Не называйте меня Костоправом, сэр. Так меня называют только хорошие люди.
– А я что же, упырь трансильванский? – расхохотался Риф – двести фунтов сплошного гадства, красиво упакованные в показное радушие и костюм от Гуччи. – Не желаешь ли малость покататься с нами по городу, Кроукер?
Он стоял у открытой дверцы своего «линкольна», за рулем которого сидел мускулистый парень с армейской стрижкой и цепким взглядом добермана. Еще один такой же заходил мне в тыл, делая вид, будто праздно гуляет.
– Благодарю, сэр, воздержусь, – сказал я со всей возможной учтивостью. – Мама не велела мне садиться в машины к незнакомым дядям. Говорила, они могут научить меня плохому.
– Да брось заливать, Кроукер, – ухмыльнулся спецагент. – Уж со мной-то ты знаком не хуже, чем со своей матушкой. И уж точно лучше, чем со своим отцом. Держу пари, его ты и вовсе не знал.
– Можно я пойду, Костоправ? – тихонько спросил Ильмо. – Я сейчас не в форме драться.
– Давай, – сказал я ему. – Звякни на всякий случай нашему адвокату. Пусть держится на низком старте.
А Рифу:
– Вы не могли бы сказать своему мальчонке, чтобы перестал дышать мне в затылок? В отличие от вас, сэр, меня нервирует, когда мужчина заходит сзади.
Намек на свои специфические вкусы Риф прекрасно понял, и улыбка на его холеной роже сменилась оскалом.
– А ну живо залезай в гребаную тачку, говнюк! – рявкнул он. – Пока тебе не помогли!
Дальнейшая пикировка не имела смысла – Риф не из тех, кого можно доставать долго. Обычно уже после второй итерации его терпение заканчивается, и беседа делается скучной. С философским видом пожав плечами, я уселся на задний диван «линкольна», и Риф с миньоном тут же зажали меня крутыми плечами. Машина тронулась. Похоже, человек-доберман за рулем держал курс куда-то в район Перл.
Спецагент ФБР Альберт Риф. Наше давнее проклятие. Пару раз мы выставили его дураком. Он затаил обиду и с тех пор который год ходит вокруг да около Черного Отряда, лелея извращенную мечту однажды закрыть за нами тюремную дверь. Пока что мы чересчур изворотливы для этого зверя. Для ищейки Рифу не хватает нюха, для гончей – быстроты реакции. Поэтому он довольствуется тем, что неотвязно трусит за нами и ждет, когда мы споткнемся. Гиенья тактика.
Однако гиены тоже бывают смертельно опасны.
– Куда мы едем, сэр? – нейтральным тоном уточнил я.
– На муда, – искрометно срифмовал Риф. – Скажи «спасибо», что не в багажнике везем.
– Спасибо, сэр! – искренне поблагодарил я. – На всякий случай хочу напомнить, что наша встреча была при свидетелях, и адвокат, должно быть, уже в курсе.
– Срал я на твоего адвоката, – огрызнулся Риф. – И твоей лицензией подтерся.
– Восхищен вашей неизменной любезностью и выразительностью вашего лексикона, сэр, – смиренно отвечал я.
Риф коротко рубанул меня локтем в бок. Пока я хватал ртом воздух, пытаясь определить, на месте ли моя печень или уже провалилась в плавки, он скомандовал водителю:
– Вон там притормози! – и, когда машина встала, распахнул дверцу.
– Выметайся!
Я вылез, не без труда разогнулся и украдкой оглядел диспозицию. Н-да, декорации самые мрачные. «Линкольн» стоял посреди какого-то металлообрабатывающего цеха, подготовленного к сносу. Солнечные лучи пронизывали ветхий скелет здания, слабый ветерок гонял туда-сюда бумажные обрывки. В кино обычно на этом месте героя ставят на колени, а злодей сует руку за отворот пиджака и вытаскивает никелированный пистолет.
Риф сунул руку за отворот пиджака, вытащил никелированную зажигалку и задымил «кэмелом».
– Ты сегодня у Рейвена был, – сказал он в паузах между затяжками. – С этим своим сержантом. Зачем?
– Частный визит, сэр, – сказал я. – Выпили немного виски. Поболтали о том, о сем.
– Угу, угу, – покивал Риф и пустил дым из ноздрей. – Как печень, кстати? Сильно болит?
– Средне, сэр.
– Смотри, Костоправ, береги почки. Если, не дай бог, почки отвалятся – полный абзац. Так о чем, значит, вы с Рейвеном болтали за стаканчиком виски?
– Да ни о чем особенном, сэр. Рейвен – давний армейский приятель Ильмо. Жаловался на жизнь. Вспоминали прежние деньки…
– Ага-а, – задумчиво промычал Риф. Воровато огляделся и вдруг со страшной силой врезал мне под дых. Я сложился вдвое. Потом вчетверо. Увидел перед самым носом грязный песок и мощную подошву ботинка модели «инспектор». На песок упал дымящийся окурок, и квадратный нос «инспектора» смачно его растер.
– Мистер Рейвен никогда не служил в армии, – сообщил агент Риф где-то далеко вверху. – Этот хренов банкир вообще ничего тяжелее мобильника в руки не брал. Предупреждаю, Костоправ, тебя и твою шайку: не суйтесь в это дело. Вам могут хорошие деньги предложить. Деньги, если хочешь, можешь взять и даже изобразить бурную деятельность. Но если тебе вдруг взбредет фантазия поработать на результат, так ты сразу вспоминай поговорку: «в гробу карманов нет». Усек?
Вопрос был явно риторический, поэтому я промолчал.
Простучали закрывающиеся дверцы, взревел мотор, сыпануло песком из-под колес, и я остался один.


Я неспешно шагал к офису и размышлял.
Что такое случилось с Рифом? Он будто с цепи сорвался. Обычно наши с ним танцы не заходили дальше определенной условно-законной границы. Пару раз он почти прихватывал нас за руку, но благодаря слаженным усилиям команды мы вовремя подчищали хвосты, оставаясь в глазах закона белыми и пушистыми. Риф копил обиды и доказательства. Мы некоторое время вели себя благонравнее обычного. Все. И тут вдруг такой жесткий, на грани фола, наезд. Причем из-за клиента, сотрудничать с которым мы еще и не начали.
Здесь может быть только два вывода. Во-первых, похоже, игра по-крупному. И во-вторых, заинтересованность Рифа в этой игре такова, что ради выигрыша он будет готов на все, вплоть до убийства. Возможно, сама его жизнь поставлена на карту.
Если полчаса назад я еще колебался, не предоставить ли Ворона и его банк их собственной судьбе, то теперь решение было принято.
Мы докопаемся до сути, чего бы это не стоило.
В этом решительном духе я и высказался перед собравшейся командой. Было заметно, что молодежь, Сайлент и Тоня, слегка на взводе. Видимо, Ильмо успел в красках поведать про события последних часов. А вот Леди оставалась невозмутимой, как кирпич. Эта дама никогда не сомневается в моей способности выбраться из какой угодно неприятности с минимальными последствиями. Спасибо ей за это.
– Агент Риф передавал пламенный привет моей печени и настойчиво требовал, чтобы мы не лезли в это дело, – разъяснил я. – Стало быть, мы полезем. Это, знаете ли, уже вопрос принципа. Молчун, начинай.
Настоящее имя нашего хакера-виртуоза звучит как «Ястреб, парящий на горном ветру». Молчуном его прозвали по тому же принципу, по которому лысый сержантский кореш зовется Кудрявым. По происхождению он потомок чинуков, которым некогда принадлежал штат Орегон и парочка соседних штатов. Длинный, тощий, рыжий и в ленноновских очках, словом, настоящий индеец. Если вы его спросите, на хрена он выкрасился в апельсиновый колер – ведь индейцы вроде как свято чтут свою национальную идентичность? – услышите лекцию о том, что идентичность, конечно, в первую очередь, но индивидуальность вообще вне очереди. Тут главное не вступать в философский диспут, иначе разжижение мозга гарантировано. Словоблудие и раздолбайство прут из Молчуна как брага из дырявого бидона, но по компьютерной части он настоящий ас.
Молчун оживил экраны на стене. Возник логотип с изображением летящей птицы. При некотором воображении в птице можно было узнать ворона. Сквозь логотип «Корвуса» проступил чеканный лик нашего сегодняшнего собеседника, мистера Рейвена. Любит наш хакер всякие красивые спецэффекты.
Итак, «Корвус». Банк категории «Б+», то есть вполне крепкий середнячок. Мистер Рейвен – просто образец честного бизнесмена (благо сведения о растратах пока не вышли за пределы служебного расследования). На закрытые банковские сервера Молчун влезть еще не успел, но вовсю работал над этим. По его словам, защиту на серверах ставили толковые ребята.
Мы увидели фото очаровательной деловитой блондинки, Стар Рейвен, и смазливого парня южных кровей, Луиджи Джалены. В данный миг мадам Рейвен и мистер Джалена пребывали в Европе – там, где находился один из процветающих филиалов банка. В крохотном независимом государстве Сан-Лоренцо, бывшем королевстве, а ныне республике, ловко увильнувшей от необходимости вступать в Евросоюз. Джалена и Стар Рейвен укатили туда на короткие каникулы. Порознь, если верить купленным билетам – на сервера билетного бронирования у Молчуна был постоянный доступ – но что-то подсказывало нам, что по прибытии парочка немедленно воссоединилась.
– Пока ничего нового, – скептически заметил я. – Я большего ожидал от тебя, Вождь Белое Перо.
– Древняя магия чинуков не разочарует тебя, о бледнолицый брат, – ухмыльнулся Сайлент. Как молодому гению и раздолбаю, ему была простительна некоторая фамильярность. – Теперь мы подходим к загадочному и волнующему моменту кредитования. Ильмо, хорош пускать слюни на сиськи мадам Рейвен, – движением мышки он убрал блондинку с экрана, заменив ее светлый образ какими-то малопонятными таблицами самого казенного вида. – За пару недель до того, как Рейвен оказывается под следствием, «Корвус» и впрямь щедрым жестом выдает гигантский кредит компании «Синдиция». Компания основана в прошлом году, уставной капитал мизерный, активов кот наплакал, сотрудников в штате – секретарь да уборщица, в общем, натуральный мыльный пузырь. Порт приписки – Сан-Лоренцо.
– Опять Сан-Лоренцо, – пробурчал Ильмо, явно огорченный тем, что с экрана убрали красотку Стар. – Тенденция, однако. И что эта «Синдиция» сделала с рейвеновскими деньгами?
– А вот это самое интересное! – возвысил голос Молчун. – Частично, ясное дело, тут же раскидали по десятку счетов, с которых деньги уплыли дальше и следы их теряются во мраке. Но на основную часть кредита закупили в Штатах вот это, – на экранах появилось снятое с разных углов зрения нечто вроде Оптимуса Прайма, сношающего сноповязалку. Чудовищный механизм был выкрашен в веселенькие алые и желтые цвета. – Разрешите представить: «Гримме Макситрон 720». Комбайн для уборки и частичной переработки рапсовых культур последнего поколения. Шестнадцать режимов переработки сырья, мультисенсорный пульт управления, бортовой компьютер и многое другое, что делает «Гримме Макситрон 720» подлинным «кадиллаком» среди комбайнов.
– Боже, – томно выдохнула Леди. – Мне уже хочется поступить на курсы комбайнеров.
– Стоимость такой игрушки составляет около шестисот тысяч евро. Поставляется в разобранном виде, собирается на месте высококвалифицированными консультантами компании-производителя. Наши друзья из «Синдиции» приобрели двадцать контейнеров этого добра. В данный момент Макситроны надлежащим образом оформлены, упакованы и погружены на борт «Посланника», судно «Ред Лайн Компани», осуществляющей транзитные перевозки через Атлантику. По пути контейнеровоз зайдет в Рабат и Барселону, финиш в Опале, – сказал Молчун, после чего картинно скрестил руки на груди и выдал драматическую паузу.
– И что в этом странного? – не выдержала Душечка.
– В Опале не растят рапс, – торжествующе произнес Молчун. – Там уже лет семьсот занимаются виноградарством и виноделием. Несколько небольших производств парфюмерной промышленности, устричные фермы, цветоводство, но рапса там – нет!
– А что это вообще за хрень такая – рапс? – с видом совершеннейшей блондинки поинтересовалась Леди.
– Масличная культура, – сказал я. – Масло для технических и пищевых нужд, а также кормовой жмых. В последнее время приобретает актуальность как альтернативный вид топлива… Чего вы на меня так уставились?!
– Да вот пытаемся понять, командир, откуда у тебя на чердаке столько ненужного хлама и зачем ты его там держишь,– съехидничал Ильмо.
– Я – человек энциклопедических познаний, – отпарировал ваш покорный слуга. – Вернемся к нашим масличным. Молчун, пока что и эта информация не слишком впечатляет. Предположим, Опал является не более чем транзитным пунктом, а «Синдиция» – не более чем торговым посредником. Возможно, в порту Сан-Лоренцо эти твои комбайны перегрузят на корабль, идущий, например, в Индию или Китай, а фирма получит свой навар…
Молчун уставился на меня, как профессор на недоумка.
– Обижаешь, Костоправ, – сказал он. – Я перепахал электронную почту этой чертовой «Синдиции» вдоль и поперек. Там нет ничего серьезнее спамерских предложений об увеличении члена. Такие фирмы не заключают контракты на миллионы баксов. Нет, я уверен, что какие-то сопроводительные документы, контракты и прочее имеются, как бы иначе они гнали груз через океан? Но сама по себе «Синдиция» – не более чем ширма. А вот для чего такая ширма служит, вопрос интересный. Если бы только для слива денежек из «Корвуса» – было б понятно. Но они зачем-то закупают двадцать сорокафутовок сложной электроники. И вот тут моя фантазия пасует.
– К тому же эти комбайны, как ни крути – ликвидный актив. Если «Синдиция» объявляет себя банкротом, то купленный товар, по крайней мере, можно обратить в частичное погашение долга… – размышлял я вслух. – Так… Твое мнение, Ильмо?
– У меня вот другой вопрос, – сказал Ильмо. – Почему Рейвен до сих пор жив? Если его всего лишь хотели убрать с поста президента правления, можно было автокатастрофу устроить. Контрольный пакет акций наследует блудливая супруга, фактическое управление переходит к ее любовничку, вице-президенту Джалене. Гоняй какие угодно деньги сколько влезет, хоть с колумбийским картелем задружись. Но он еще жив. Значит, он для чего-то еще нужен?
– До тех пор, пока некая сделка не закончена, – подхватил Молчун. – А когда все закончится, понадобится козел отпущения. Банк «Корвус» отдается на заклание, как и «Синдиция», всех собак вешают на Рейвена, тот с горя пулю в лоб, и концы в воду.
– Душечка?..
– Все следы ведут в Сан-Лоренцо, – авторитетно заявила Тоня. – Фирма из оттуда – раз, трактора туда – два, банкир со своей любимкой сейчас там – три, и рапс там не растят. И вообще. Я чую. Я всегда чую.
– Леди?..
– Где сейчас «Посланник»? – спросила Леди у Молчуна.
– Покинул Барселону и движется к Опалу. Дня через три-четыре прибудет в порт.
– Не знаю, как вы, а я испытываю непреодолимое желание побывать в Опале, – заявила Леди. Повернула точеную голову и подарила мне укоризненный взгляд: – Ах, Костоправ. Вот твой шанс исполнить давнее обещание. Не упусти его снова.
– Какое-такое обещание? – немедля и хором вскинулась молодежь.
– В стародавние, почти легендарные времена, когда Землю населяли герои и маги, а солнце светило теплей и ярче, некий военный лекарь обещал мне ужин в Садах Опала, – ностальгически произнесла Леди. – Но, увы, так и не исполнил своего обещания. Слишком много всего было с тех пор. То я от него бегала, то он меня ловил, то звезды стояли неподобающим образом… И потом, мужская память так коротка. Он, вероятно, и сам этого не помнит. Но я-то, милый, я помню каждое твое слово, даже если оно было сказано давным-давно.
– Мне кажется, Костоправ, или ты покраснел? – пророкотал Ильмо.
Молодежь захихикала, подталкивая друг друга локтями. Что они понимают в высоких чувствах, эти пользователи модных айфонов и завсегдатаи социальных сетей? Что они могут знать о героях минувших битв? Никакого уважения к старшим.
Это было красивое и удивительное дело. Когда-то, будучи простым следователем, я весьма рьяно охотился за Леди. Отнюдь не потому, что она такая уж роковая красотка. А потому, что мир еще не видывал такой изобретательной аферистки. На пару с одним профессиональным бандитом она сколотила целый преступный синдикат, потрошивший музеи мира на предмет прикарманивания культурных ценностей. На них открыли настоящую охоту, преследуя в Старом и Новом Свете. Шайка теряла одного участника за другим. Наконец, Леди и ее приятеля загнали в угол. Нет, командиром загонщиков был не я, но на своем номере я стоял твердо. И однажды удача улыбнулась именно мне.
Леди оказалась самой очаровательной женщиной, которую мне доводилось встречать. Я не мог отправить ее за решетку. К счастью, она была еще и на удивление разумной.
Мы заключили соглашение. Леди сдала подельника в руки полиции, вернула большую часть похищенного законным владельцам и ушла под программу «прикрытия свидетелей». После чего, с новыми документами и новой биографией, примкнула к нашей команде. Угрызения совести за содеянное ее не мучают. Насколько мне известно, ее бывший дружок сейчас мотает пожизненное в Барроулэнде, и его адвокаты положили уйму трудов, чтобы отмазать его от высшей меры. Воистину жуткий был тип, выдающаяся в своем роде личность.
Теперь у Леди имелась возможность почти законно удовлетворять криминогенные склонности и сверкать разнообразными талантами. Следствие так и не смогло выяснить в свое время, какое из двух десятков ее имен является истинным, или хотя бы даже того, какую страну она осчастливила фактом своего рождения. А я и не пытался. Она – Леди. Не моя леди, к величайшему сожалению. Хотя порой нам удается прогуляться по краю пропасти, достигнув хрупкого взаимопонимания.
Тоне и Молчуну мы, наверное, кажемся ожившими реликтами века динозавров. Двумя неуклюжими ящерами, что с тяжеловесной грацией вальсируют по доисторическим болотам в давно забытом ритуале ухаживания.


Мы пересекали Атлантику, устремляясь навстречу восходящему солнцу.
Дабы не дразнить лишний раз агента Рифа, мы с Ильмо распотрошили нашу обширную коллекцию заграничных паспортов. Молчун слегка пошаманил над сайтом онлайн-покупки билетов, благодаря чему мы с чистой совестью миновали таможенный контроль. Ильмо и Тоня изображали супружескую пару. Леди поработала над физиономией Ильмо, закрасив красивый переливчатый синяк тональным кремом, и благодаря ее трудам счастливый супруг выглядел вполне благопристойно – правда, старше своей спутницы лет на двадцать. Я и Молчун были, соответственно, преуспевающий бизнесмен с помощником, причем помощник не отрывался от ноутбука. Леди стала скучающей дамой-туристкой с кучей рекламных буклетов. Для полноты образа ей недоставало только собачки-компаньона в розовой сумочке со стразами.
Путешествие вышло крайне изнурительным. Вконец измаявшись, я уснул, а когда продрал глаза, бодрый радиоголос уже оповещал пассажиров о том, что мы успешно приземлились в Беаратиче, аэропорту Опала. Температура за бортом 26 по Цельсию либо же 78 по Фаренгейту, добро пожаловать на гостеприимную землю Сан-Лоренцо, мы рады всем, приятного отдыха, спасибо, что воспользовались услугами нашей компании.
Все кругом цвело и благоухало. Небо было ярко-синим, как на отфотошопленном рекламном проспекте. Здания – ослепительно белыми, пальмы – зелеными, цветы на клумбах – золотыми и пунцовыми. Вдалеке можно было разглядеть гордые очертания гор. Новехонький аэровокзал сиял множеством тонких колонн, расширявшихся кверху и похожих на инопланетные растения. В просвете между домами мелькнул ультрамариновый кусочек моря – рай, да и только! Веселая девица на пропускном пункте шлепнула печати в наши паспорта. Вместе с пестрой толпой радостно галдящих туристов мы вывалились на площадь перед аэропортом и отправились на нескольких такси в «Плаза Отель», где на нашу компанию были заранее забронированы соседние номера.
«Отель Плаза» оказался наиприятнейшим местом, вот только наслаждаться жизнью довелось недолго – до прибытия «Посланника» в порт Опала оставались считанные часы. Поэтому, наскоро перекусив и приведя себя в порядок после долгой дороги, мы со всей возможной ретивостью взялись за дело. Леди мы пока оставили в арьергарде, сиречь в номере; Молчуну, обложившемуся гаджетами, как сорока серебрушками, предстояло работать «с закрытых позиций»; полевая же работа выпала вашему покорному, Ильмо и Душечке. Нужно было для начала глянуть, не явится ли кто встречать те самые контейнеры для «Синдиции». Если повезет, может, и появится пара зацепок.
Порт Опала ничуть не отличался от других портов мира. Пару тысяч лет назад где-то в окрестностях высадились финикийцы, основав торговый городок. С тех пор, конечно, многое изменилось, но одно осталось неизменным – приходящие и уходящие корабли. Новехонький пассажирский терминал и пристани для огромных туристических лайнеров мы миновали, не задержавшись. Наше место было в грузовом порту, в мрачном царстве гигантских механизмов, грубых людей, резких запахов, громких звуков и ярко окрашенных контейнеров, похожих на великанское «лего». Кстати, если вам скажут, что в зону разгрузки морского порта сложно попасть – не верьте. Сложнее остаться там незамеченным вездесущими филиппинскими грузчиками и при этом не угодить под какой-нибудь тягач. Нам удалось и то, и другое.
С нашего наблюдательного пункта, оборудованного на промежуточной площадке одного из малых козловых кранов (неработающего по причине явной дряхлости), открывался прекрасный вид на причал номер три и пришвартованный к нему «Посланник» – довольно новый ролкер класса кон-ро, с контейнерами на верхней палубе и трюмным грузом на колесной базе. Сейчас разгрузка только начиналась. Мы с Тоней, одетые маскировки ради в синие комбезы портовых менеджеров, поднялись наверх, а Ильмо, изображая утомленного дневной сменой грузчика, неспешно покуривал на нижних ступеньках. В его задачу входило отваживать настоящих грузчиков и подать сигнал, если в пределах видимости покажутся настоящие менеджеры.
В утомительном ожидании прошло два часа, оживляемых лишь пятиминутными докладами от исполнительного сержанта да пустопорожней ленивой болтовней между мной и Душечкой. Пару раз выходил на связь Молчун, столь же откровенно скучавший на своем посту и порывавшийся развлечь нас нарытым в Сети свежим анекдотом. В небе без единого облачка громко ссорились чайки. Контейнерная палуба «Посланника» помаленьку пустела, радужные надежды потихоньку таяли.
Внезапно Душечка, не отрывавшая глаз от бинокля, «сделала стойку».
– Что-то затевается, Костоправ, – негромко сказала она. – Вон там, у синих контейнеров. Взгляни-ка сам.
И, не дожидаясь, пока я отыщу цель, потянулась к фотокамере.
Душечка младшая в Черном Отряде. Среднего роста, белобрысая, коротко стриженая. Ей двадцать один год, у нее спортивная фигура, глаза цвета неба над Сан-Лоренцо и пирсинг в нижней губе. Вдоль правого предплечья у нее татуировка – похабная пословица на вульгарной латыни, наследие трудной юности. Вообще-то в удостоверении личности она записана как Антония П. Фиск, но никто, даже всеведущий и всепроникающий Молчун, не знает, что такое это «П.» Особа с весьма непростой судьбой. С трех лет – странствия по приютам и приемным семьям. С двенадцати – бродяжка в больших городах, с шестнадцати – постоянные конфликты с полицией на почве мелких и крупных краж. Ехидна, скандальна, но влюбчива и отходчива. Острый язык, наблюдательный глаз и поразительная ловкость рук по части вскрытия разнообразных сейфов.
Мы зовем ее Душечкой. Под броней сарказма и юношеской самоуверенности она воистину душечка, милейшая девушка с огромным сердцем. Она пришла к нам последней – ее притащил на буксире Ильмо. К нему начинающая воровка А. П. Фиск угодила по наводке друзей из полиции. С ее появлением агентство обрело недостающую прежде целостность. Она – наша дочь полка, и мы все о ней заботимся. Каждый на свой лад. Молчун так вообще в нее влюбился. Во всяком случае, он всем об этом охотно рассказывает, Душечке в том числе. В ответ она глумится над ним, не представляя, как же он сможет изменить Святому Яблоку и Стивену Джобсу, пророку Его. Они прекрасная пара, хотя по молодости лет сами этого не понимают.
– Те трое! – напряженным голосом сказала Душечка. – Видишь их? Рядом с белым «рэнджровером»!
Ее камера, соединенная с нетбуком, сейчас отправляла сорок кадров в минуту прямиком на компьютер Молчуна. Я всмотрелся, подстраивая бинокль. Точно, трое рядом с роскошным джипом. Здесь в порту они выглядели столь же уместно, как английские лорды в матросском пабе. Впрочем, скорее как белые сагибы в колониальной Калькутте: во всяком случае, пулей метнувшийся к ним карго-менеджер разве что руки им не целовал. Одеты в темное, по такой-то жаре, держатся с уверенностью серьезных бандитов. Вот один из троих, по повадкам старший, поворачиваясь следом за карго, развернулся в профиль. Мощный бинокль позволял рассмотреть его в подробностях. Явный араб. Очень характерное лицо. Такой внешностью голливудские режиссеры обожают одаривать всевозможных злодеев, террористов и прочих «плохих парней».
– Молчун, как слышно? – воззвал я в коробочку «уоки-токи». И получил мгновенный ответ:
– Все слышу, все вижу, работаю. Дайте мне минуту, босс.
Тем временем к главному «плохому парню» на причале подтянулся еще кто-то из сотрудников порта, и араб, судя по бурной жестикуляции, тут же принялся учить его жизни. Я готов был заложиться на сотню баксов против старого носка, что визитер недоволен организацией охраны разгрузочной зоны. Шипение рации спустя пять секунд подтвердило мою правоту.
– Костоправ, делаем ноги. Служба безопасности поднимает кипеш.
– Понял, отбой, – я хлопнул по плечу Тоню. – Мотаем отсюда.
Что-то мы в любом случае накнокали.
Двое охранников с собакой прошли под нашим КП спустя три минуты, но нас там уже не было. Молчун, когда мы втроем ввалились в машину, выглядел небывало серьезным и озабоченным.
– Ну, выкладывай, – сказал я ему.
– Этот, – компьютерщик ткнул пальцем в фото так полюбившегося мне араба. – Уверенно опознан программой распознавания лиц. Полковник Дагман Зуад, ИГИЛ. Номер девять в списках Интерпола, номер шесть в реестре Моссад. Помнишь пропавший борт «Бангладеш Эйрлайнс»? Приписывают ему. А также показательные казни заложников и торговлю оружием. Интерполовцы уверены, что полковник сейчас где-то в Сирии. А он – вот. Не особенно и скрывается.
Ильмо сдавленно выругался. Похоже, полковник невесть какой армии был знаком ему не понаслышке.
– Та-ак, – пробормотал я. – Только исламских террористов нам не хватало.
– Набираю Интерпол? – предложил сбледнувший с лица Молчун.
– Погоди, – поморщился Ильмо. – Если этот тип раскатывает тут как у себя дома, значит, чувствует себя в полной безопасности. Костоправ сказал, будто он запросто распоряжался в порту. Кто-то его «крышует» в Сан-Лоренцо, причем с самого верха. Не, Интерпол не катит.
– К тому же звонок в Интерпол – гроб нашему собственному расследованию, – азартно добавила Тоня. – А давайте упадем ему на хвост? Уверена, он после порта не в «Кей-Март» поедет.
– А нам не слабо? – усомнился Молчун. – Эти ребята, знаешь, тоже не пальцем деланы.
Душечка в ответ только фыркнула. Я вздохнул. Молчун, сам того не понимая, сделал выбор за всех нас – если предположить, что Душечке что-то слабо, удержать ее от этого чего-то может только расстрел на месте.


Полковник Зуад проторчал на причале почти полтора часа. Мы с Молчуном успели по третьему кругу проклясть все сущее, изнывая от жары и безделья в нашем рент-а-каровском «логане», когда в сопровождении трех парней спортивного сложения он наконец покинул порт.
Четверка загрузилась в белоснежный «ровер», смахивающий на небольшой танк, и рванула в чертов лабиринт исторического центра Опала. Мы аккуратно последовали за ним. Водитель у Зуада был настоящий ас. Через четверть часа в районе Рыбного рынка он оторвался от нас легко и красиво. Молчун был в бешенстве, но я остался спокоен – знал, что Ильмо уже подхватил эстафету на своем минивэне. Еще через четверть часа сержант решил, что его красный «гэлэкси» достаточно намозолил глаза «клиентам», и в затылок «рэндж-роверу» пристроилась некая белобрысая мотоциклистка. Если бы не узость улочек и обилие светофоров Старого Города, было бы нелегко объяснить, отчего легкий и верткий «сузуки» тащится со скоростью беспечного ослика. Но Тоня вела слежку мастерски, так что финал выпал именно ей.
– Обзорная экскурсия для гостей города закончена, шеф, – насмешливо прошелестело в рации. – Мальчики вышли перекусить. Улица Вазари, дом шесть, ресторанчик «Рапан».
– Будем через семь минут. Доложи обстановку.
– Обстановка идиллическая. Зуад сидит на открытой террасе и вроде как кого-то ждет. Двое его громил пасутся по соседству, один возле машины, – Молчун рядом со мной сосредоточенно трещал пальцами по клаве, нашаривая ключик к серверу «Рапана» – его интересовали камеры наружного наблюдения. – Грамотно засели, гады – просто так хрен подберешься… Официантку, что ли, сыграть?
Душечка у нас девушка пронырливая и находчивая, как любой, кто взрослел на городских улицах. Излюбленный трюк в ее обширном репертуаре – изобразить официантку. Проходя мимо своего избранника, Тоня совершает незаметное движение рукой… спотыкается или сталкивается ненароком с жертвой… и чужие бумажник с мобильником сами собой прыгают в ее ладонь. С равным успехом Тоня способна ловко воткнуть клиенту крохотный микрофон личной разработки Сайлента. Но официантки в маленьком ресторане наверняка наперечет, и внезапное появление голубоглазой дивы с подносом вызовет у охраны как минимум недоумение…
– Тоня! – прорезался в сети хриплый от возбуждения сержант. – Отставить самодеятельность! Сама подставишься и нас подставишь!
– Спокойно, пехота, – ехидно скрипнул наушник. – Шучу. Слава яйцам, рюкзачок с собой захватила, вот прям как чуяла…
У Душечки есть небольшой рюкзачок в виде трогательного мишки-обнимашки. Приличные девочки из хороших семей носят в таких рюкзачках ланч-боксы с бутербродами, гигиеническую помаду и книжку про «Пятьдесят оттенков серого». В пузике тониного мишки, насколько мне известно, прячутся два парика, пакетик с гримом, фальшивый паспорт, «кэл-тек» девятого калибра и некоторое количество шпионских гаджетов. Среди них наверняка имеется мощный направленный микрофон.
– Так, – голос Душечки сделался насквозь деловым. – Я на позиции. К объекту подсел неимоверной вальяжности мужик. Делают заказ. Зараза, а я с утра не жравши.
Из ноута зашуршали разворачиваемые салфетки и зашипели открываемые бутылки с минеральной водой. Отдаленный голос поинтересовался, не нужно ли господам еще чего-нибудь. Ага, гарсон с заказом.
Какое-то время мы слышали звон вилок и ножей по тарелкам. Полковник и его неведомый знакомец активно вкушали дары Адриатического моря. Молчун заикнулся в том смысле, что хорошо бы дернуть пивка холодного. В ответ я молча показал ему кулак. В поисках парковки наш «логан» медленно проехал мимо открытой террасы «Рапана» и свернул за угол, миновав по пути сержантский «форд-гэлэкси». Более деревянная, чем обычно, физиономия Ильмо маячила за водительским стеклом. Душечки нигде не было видно.
– …Мои доверенные лица осмотрели товар перед отправкой, – резкий голос, специфическое произношение. Надо полагать, полковник в эфире. – Отличное качество. Впечатляет.
– Впечатлит еще больше, когда увидите в действии, – откликнулся его собеседник с некоторой ноткой самолюбования. – Ваши эксперты как, справятся со сборкой и настройкой, или понадобятся специалисты со стороны?
– Если понадобятся, мы вам сообщим, – отрезал Зуад. – Есть ли что-то, о чем следует беспокоиться?
(«Зуб даю, они сейчас говорят совсем не про Макситроны с вакуумным ботвоудалением, – пробормотал Молчун. – Они протащили в контейнерах что-то такое-эдакое, Костоправ. Что-то, что может заинтересовать боевиков ИГИЛ. То есть жутко незаконное и кошмарно опасное…»)
– Беспокоиться не о чем. Все под контролем. По поводу сборки и запуска – у меня есть на примете пара человек, которые будут полезны, – сказал остававшийся пока для нас неизвестным вальяжный мужик из Опала. – Цену за свои услуги они привыкли назначать сами. Рекомендую согласиться. Они отработают каждый цент из запрошенных. Далее, – булькнули разливаемые по бокалам напитки. – Товар сейчас находится в контейнерном терминале на временном хранении. Спустя неделю контейнеры будут загружены на борт судна под названием «Самум», идущего под либерийским флагом в Калькутту.
– Почему так долго? – перебил Зуад. – Разговор был о двух днях. Мы подготовили встречу, теперь придется давать отбой…
– «Самум» пять дней ремонтировался в Гибралтаре. Поломка рулевого управления, чистой воды форс-мажор. Я могу многое, но случаются вещи, над которыми не властен ни я, ни вы – разве что Аллах всемогущий… Кстати о встрече. Как вы себе это представляете? Выгрузка в Адене и затем наземным караваном? Это слишком большой риск.
– Никакой выгрузки, – полковник гортанно хохотнул. – Нестандартная схема. Судно не дойдет. У берегов Сомали оно будет захвачено и потоплено сомалийскими пиратами. На самом деле там будут мои люди. Но мне нужны номера тех самых контейнеров. Двух из двадцати.
– А разве… – слегка удивился собеседник. – Хотя… ну да… Два контейнера – не так уж много, перегрузка, в принципе, возможна прямо в море, а там, особенно если разбить на несколько быстроходных транспортов…
– Вы очень быстро схватываете суть дела, – иронически похвалил араб.
– Хм. Интересная схема. Надо будет взять на вооружение… С вами приятно работать, мистер Зуад.
– А с вами не очень, – недовольно сказал полковник. – За каким иблисом вы впутали в сделку этот банк, как его… «Корвус»? Вам не хватает денег? Мы мало платим?
– О, разумеется, нет. Денег у меня более чем достаточно. Как бы вам объяснить… Это… Это просто красиво. У нас говорят – «убить одним выстрелом двух зайцев». Не только абсолютно легально высосать все активы из совершенно стороннего банка, но еще и провести нашу с вами сделку века, так сказать, «на сдачу» с этой аферы. При этом оставаясь полностью в стороне и не вложив ни цента собственных средств. Все – чужими руками, за чужой счет, тысяча процентов чистой прибыли из ничего! Оцените изящество комбинации! Еще бы эти нелепые газонокосилки выгодно продать, был бы верх совершенства. Этакая вишенка на торте. Но вы, как я понимаю, намерены их банально утопить…
– Вы азартный игрок, – мрачно констатировал Зуад. – А я – практик. Мне не интересен процесс, мне нужен результат. Лишние звенья в цепи – лишние риски. Вовлечены сторонние люди. Они знают то, что им знать не положено. С ними нужно будет что-то решать. Вы продумали этот вопрос?
– Разумеется! «Синдиция» вскоре объявит о своем банкротстве, следов не останется, да впрочем, там никто ничего и не знает – пустое место, стол, стул, секретарша-дурочка… «Корвус»… Н-ну, «Корвус» тоже практически банкрот. Шума, конечно, будет побольше, но крайним станет их президент правления – самоубийство на почве нервного срыва, обычное дело, никто не подкопается, тем более что в Штатах у меня надежное прикрытие. Джалена и милая девочка Стар получат свои миллионы вкупе с новыми паспортами и отправятся прожигать жизнь на другом конце света. Хотя насчет них я еще не решил. Возможно, несчастный случай с яхтой или что-то в этом роде… Полковник, я проворачивал такие трюки, еще когда вы пешком под стол ходили, не побоюсь этого сравнения. С той поры мало что изменилось. Одним банкиром больше, одним меньше, какая разница… Номера контейнеров – завтра, обычным способом. Кроме того, контейнера будут оснащены спецмаячками. Да, это у вас то, о чем я думаю? Давайте сюда.
Что-то скрипнуло и щелкнуло. Человек из Опала издал сухой смешок:
– Приятная тяжесть. Хорошего дня, полковник. Не отказывайте себе в удовольствии, обед за мой счет.
– Расходятся! – крикнула Душечка в мне в левое ухо. – Араб остается в ресторане, второй уходит, что-то уносит в клюве. Сильно хромает, кстати. Кого пасти, Зуада или Хромого?
– Ни того, ни другого, – решил я. – Можешь сделать фото Хромого?
– Раз плюнуть. Считай, уже сделано.
– Перешли Молчуну и дуй в «Плазу». Встречаемся в номере.
Спустя пару минут на экране сайлентовского ноутбука возникли шесть четких снимков, изображавших солидного пожилого мужчину. Высокого роста, сухопарый, седой, белая шляпа, белый костюм. Дополняющая образ трость – тоже белая, с золотой изогнутой рукояткой в форме женской фигуры. В другой руке стареющий пижон в белоснежном нес стальной «дипломат». Следом трусили двое мрачных парней, по виду – типичные телохранители.
Молчун загнал фото в поисковик, нажал клавишу. Результат не заставил себя ждать.



Прибыв в отель, Тоня и Ильмо обнаружили нас с Сайлентом в изрядном расстройстве и в компании друг друга – Леди в номере отсутствовала, несмотря на мои инструкции.
– Полный абзац, – было первым, что я им сказал. – Мало нам было спецагента Рифа и полковника Зуада. Знакомьтесь, лицо с обложки – Бартоломью Лимпер. Известен как Хромой Берт. Начальник личной охраны здешнего президента и глава местных федералов. Бытует мнение, что именно этот человек на самом деле заправляет делами Сан-Лоренцо. Местный президент так, вывеска для красоты и демократии. На памяти Берта он уже третий по счету. Президенты меняются, Хромой остается. О чем это говорит?
– Упс, – выразил общее мнение Ильмо.
– Ребята, этот орешек нам не по зубам, – сказал я. – Очень хотелось и Ворону помочь, и агенту Рифу щелкнуть по носу, но вставать поперек дороги международной мафии – увольте. Не наш калибр. Молчун, подготовь качественное резюме для Интерпола и подвесь в почте. Нажмешь «Отправить», когда мы будем над Атлантикой. Собирайте манатки. Кстати, кто-нибудь знает, где Леди?
Дверь номера открылась, вошла Леди. Она была не одна. С ней был Ворон.
Ильмо, Молчун и Душечка хором сказали: «Твою мать!..» Я бы, наверное, тоже сказал, но у меня пропал дар речи. Со мной такое случается в минуты особенного душевного волнения.
Ворон посмотрел на нас, нахмурился, и в руке у него из ниоткуда возник хренов золотой «паркер». Вот его нет – а вот он есть. Ни дать ни взять, револьвер Стрелка Роланда. Да-а, а парень-то и впрямь шишка.
– Доброго всем вечера, – жизнерадостно произнесла Леди, сделав вид, будто не заметила наших отпавших челюстей. – Давно вернулись? Прошу прощения, Костоправ, что заставила себя ждать, но мы с мистером Рейвеном, признаться, увлеклись беседой.
– Где ты его взяла? – спросил я, справившись наконец с параличом мозговой мышцы.
– В баре, – ответила Леди так просто, легко и искренне, словно случайные встречи в баре на другом конце планеты с арестованными банкирами входили у нее в рабочее расписание. – Я спустилась в бар выпить безалкогольного «мохито», а мистер Рейвен уже там сидел. С «мохито». Не безалкогольным, правда.
– Ты что, сдернул из-под ареста?! – от изумления я нечувствительно перешел на «ты».
Ворон сверкнул на меня глазами:
– А что, нужно было сидеть и ждать, пока мне устроят суицид на нервной почве? После вашего отъезда я пораскинул мозгами и понял, что живу в кредит. Тогда я сел в машину и уехал.
– Умный, – уважительно протянул Ильмо.
– А электронный браслет? – спросил я. – Ребята в «бьюике»? Паспортный контроль в аэропорту?
– В гараже у меня валялся отличный болторез, – ответил Ворон. – «Бьюик» против «ламборджини» – это даже не смешно. Что же до паспортного контроля, то не забывайте, что официального хода делу пока не придавали, и мою фамилию еще не внесли в реестры невыездных. Сейчас-то уж наверняка. Но у меня были пара часов форы, и я ими воспользовался.
– То есть ты покинул Соединенные Штаты под собственной фамилией, с пунктом назначения – Сан-Лоренцо? – уточнил Ильмо. Ворон утвердительно наклонил голову. – Нет. Не умный.
– Но на стойке портье я записался под вымышленной фамилией, – поспешно добавил Рейвен.
– Молодец. Наверное, детективы читать любишь? – буркнул Ильмо. – Поздравляю. Теперь у тебя есть еще пара часов форы.
Ворон стиснул свой «паркер» так, будто собирался выжать из него стаканчик-другой чернил.
– Вы не все знаете, – глухо сказал он. – Мне позвонила Мирабель, моя дочь. Сказала, за ней с братом приехали от Стар и забрали их прямо из школы. Личный водитель Луиджи и еще какой-то незнакомый мужчина. Увезли в Опал. Они, конечно, очень рады внезапным каникулам, но недоумевают, почему Стар так поступила. К сожалению, когда наши дети подросли, Стар не сумела найти с ними общего языка. Она редко общается с ними, а тут – совершенно беспричинная поездка в Сан-Лоренцо… Скорее всего, сейчас они на нашей вилле. Все вместе. И Стар… и, скорее всего, Луиджи.
– Поэтому ты хотел явиться на виллу и все там вдребезги разнести, Джалену утопить в фонтане, в Стар запустить стаканом, а детишек выкрасть и увезти на Гоа, – саркастически сказал я.– Но по дороге забежал в бар, чтобы набраться храбрости. Да?
– Я знаю, что мои поступки выглядят не слишком разумными, – угрюмо признался банкир. – Поначалу я именно этого и хотел. Ну или вроде этого. Но потом вспомнил, что случилось с вашим громилой и его подельниками, когда они попробовали наехать на Джалену, и понял, как нелепо все выйдет. Возвращаться в Портленд было бессмысленно… я пошел в бар, потому что куда еще мне было идти? А там меня нашла ваша безалкогольная леди. Кстати, до сих пор не ведаю, как ее зовут и откуда она меня знает.
– У меня прекрасная память на лица, мистер Рейвен, – мягко улыбнулась моя благоверная. – А Молчун – это наш хакер, вот он стоит и, что удивительно, молчит – устроил по вашему банку и вам лично прекрасную видеопрезентацию. Вы можете называть меня Софи. Я уже успела привыкнуть к этому имени.
– Люди, – жалобно сказала Душечка. – Все это, конечно, очень благородно и так далее, но ведь теперь совсем дело швах. Мы даже смотаться из Опала не можем – с этим анонимным Десперадо нас в самолет не пустят. Вернее, нас-то может, и пустят, а вот его… Не бросать же мистера на съедение копам? Не по-людски как-то выйдет.
– Вывезем его контрабандой, – схохмил Молчун. – В нескольких чемоданах.
– А задекларируем как пищевые продукты, – поддержал Ильмо. – Душечка, набери в Гугле запрос: «Сан-Лоренцо, пластиковые мешки, бензопила, где купить».
– Да ну, – поморщилась Тоня. – Уборщикам потом ванну отмывать.
Ворон с глазами в серебряный доллар только шарил взглядом с одного из нас на другого.
– Не пойму, – сказал он наконец, – вы и в самом деле такие отморозки или только прикидываетесь?
– Это мы от нервов, – любезно пояснил Ильмо. – Кто-то от переживаний авторучку мучает. А мы вот юморим по-черному.
– Служба в Черном Отряде располагает к черному юмору, – бледно скаламбурил Молчун. Никто не улыбнулся.
И тут старина Костоправ решил, что пришла пора брать бразды в свои крепкие руки.
– Отставить панику, – сказал я. – Отступать нам некуда – десант своих не бросает. Значит, остается одно: нападать.

---

Об отцах и детях...

Коллега из военного городка в Поволжье, которая рассказала про мальчика Веню и девочку Сашу (см.), оказалась просто-таки кладезем веселых историй. Давеча курим всей компанией на крыльце, и я под веселую руку рассказываю знаменитую байку про немецких соседей, которые заключили контракт на делание детей и что из этого вышло. Коллега, махнув рукой, говорит:

- Ба! Тоже мне фокус. Вот слушайте, что у нас было в восьмидесятые.

Прибыл в часть хлопчик один, молодой лейтенант, только после училища. Ну понятно, парень молодой, влюбчивый, гормон играет, скоренько женился, значит, дали им квартиру на двоих. Жена через год рожает сына, а еще через полтора года они подают на развод. По инициативе жены, типа, не сошлись характерами. Парнишка, как честный офицер, оставляет бывшей квартиру, переселяется в офицерское общежитие и честно платит из своей зарплаты алименты на сына.

И вот проходит с того времени пятнадцать лет, уже хлопчик в полковники вышел, живет в совсем другом городе (но алименты платит по-прежнему, как бог свят, с сыном и с женой общается иногда, помогает чем может). Тут однажды звонит ему бывшая в слезах: Ванечке срочно требуется операция, переливание крови. А моя кровь по резусу не подходит. Но ты же отец, твоя-то должна подойти! Помоги! Полковник срывается издалека, летит в клинику, сдает кровь...

И тут - тадам! - хэппенинг. У папы вапще кровь не той группы. То есть никакой родственной связи. Он говорит - да не может быть, да это ошибка! Нет, все точно: не твой это сынишка, мужик. Не твой.

И тут он на старости лет понимает, что отдал квартиру шлюхе и пятнадцать лет оплачивал чужого оболтуса.

Что бы вы в этой ситуации сделали? Вот немчики в той истории, о которой в самом начале, друг на дружку иск подали: как это ты меня, гад, полгода задаром чингал, а сам бесплодный?! налицо как минимум халатное исполнение обязательств, а как максимум злонамеренное сокрытие существенной информации, так что вагон бабла за моральный урон попрошу. Реальная история, кто хочет - можно в инете найти.

А советский полковник... А советский полковник правдами и неправдами организовал парню переливание, оплатил операцию и последующее лечение. Каждый день в палату приходил, пока мальчишка выздоравливал, гостинцы носил. Бывшая, как истину узнала - в шок и в слёзы: ааа, ооо, но ведь я ж не знала, ну там и было-то всего разочек, пока ты на учениях... а что ж теперь-то... ты ж, наверное, денег обратно запросишь, а я и квартиру-то поменяла уже, и вообще, я же бедная, серенькая уточка, и крылышки-то у меня слабые, ну, в общем, в этом смысле.

Мужик ей отвечает: два момента. Первое: деньги мои и квартиру свою в жопу себе засунь.

Второе. Если Ванька хоть что-то узнает - убью. Он мой сын. Точка.

- Ну и как в итоге папа с сыном? - спрашиваю. - Хоть встречаются? Ему ж, поди, бывшую видеть невозможно, а парень, наверное, с ней живет?
- Папа уже в отставке, - говорит коллега. - Сына он после школы в **** академию устроил, парень по военной линии пошел, как отец, в артиллеристы, сейчас в капитанском звании. А про бывшую ничего не знаю.

Такие дела, котаны. Хэппи-энд? Да пожалуй.

---

Снова немного о ремонте.

О мастерах мы вроде уже. Добавить нечего. Еще осталась пара слов за материалы.

Я, опять же, чего-то в этой жизни не разумею, наверное. Или я просто наивный такой парень - верю рекламе. Написано на банке с герметиком - "герметик Момент, цвет белый, влагостойкий, морозостойкий, для внутренних и наружных работ, хорошая адгезия..." и все такое. Купил, залил этим герметиком щели под кухонной мойкой. С утра посуду помыли - итить! А герметик-то водорастворимый! Не, кроме шуток. Чуть вода попала, пальцем провел по шву - так он не то что отклеивается, а натурально весь остается на пальцах. В такой, паньмаешь, консистенции вроде клея ПВА.

Лента влагоизолирующая самоклеящаяся, не помню производителя, американское чегой-то. В фирменном блистере, от фирменной фирмы, 179 руб. за пять метров самой недорогой. Обеспечивает, стало быть, надежную защиту от влаги, если по шву проклеить вдоль ванны или там вдоль раковины. Хорошая адгезия к металлу, кафелю и пр. Ну и что? Сделал все по уму: поверхности промыл, обезжирил, насухо вытер, прилепил, вай красыви смотрится, ащ!.. Ровно два дня было красыви. Потом попучилась, отклеилась и свернулась. Ять.

Нож монтажный усиленный, фирма "Бригадир", стоимость 234руб. - в два раза дороже, чем такой же от какого-нибудь безблагодатного Кхетая, потому что это же "Бригадир"! Это же, мать его, брэнд, а не птичка капнула! Повелся, купил. Понравилось, что там в ноже такая фича удивительная: заряжаешь в обойменку сразу пять лезвий, и по мере расходования они автоматически сменяются. Двинул клавишу взад-вперед, раз - и новое лезвие. Ну, так оно и работает. Только по два. Лезвия. Два лезвия сразу выдвигает, вместо одного. А я въехать не могу: что ж оно, собака, тоненькую ПВХ не хочет резать? Дык посмотрел, стало понятно, что ж. И, что характерно, на прокол ни фига не держит. Чуть нажал посильнее - лезвие уезжает в рукоять и выскакивает вся обойменка.

Про перманентные маркеры "Бригадир" уж ладно, бог с ним. Купил набор, четыре штуки. Срок годности - живой. Из четырех маркеров три сухие, только красный пишет. Дочкин маркер из детского набора, в шесть раз дешевле, не в пример получше выйдет.

...Где-то давно мне попадался прекрасный спич о том, что современное общество производит и продает, пардон, исключительно одноразовое говно. Потому что производить реально качественные вещи коммерчески невыгодно: сделал ты офигительный монтажный нож, который хозяину десять лет верой и правдой прослужит, ну так он второго ножа эти десять лет и не купит. Поэтому нужно, чтоб срок годности у вещей был строго определенный и коммерчески обоснованный - скажем, для лампочки месяц (похую, что там написано "5000 часов работы" - кто там пойдет из-за сгоревшей лампочки скандалить?), для микроволновки - полтора года, к примеру, для авто - пять лет. Полгодика поигрался ты с ножиком (не, он с виду-то удобный, красивенький, как игрушка, синий с красным, обрезиненный и все такое) - а потом изволь новый купить. Потому что нужно же кормить миллиард трудолюбивых китайцев.

Надо тот спич поискать и в цитатник добавить. Вспоминать всякий раз, как за покупками идешь.

А, о! Про трудолюбивых китайцев и производство! Клиент у меня давеча был, старпом на сухогрузе. Удивительные вещи рассказывал о строительстве кораблей и как он с этим боролся. Надо будет запостить отдельно.

---

Окуклило в дым.

Так вот для чего все эти штуки! А мужики-то и не знали!!!

---

Про одну антиресную деталь.

Боже меня упаси как-то комментировать убийство Немцова как таковое. Ну там, "исламский след", "украинский след", "кремлевский след" и все такое. Вопрос у меня сугубо узкопрофессиональный. Или сугубо узколюбительский, на то пошло.

Читаю в СМИ: "шесть выстрелов из ПМ, гильзы от разных производителей".

Как в том анекдоте:

- Как?! и нахуя?!

Вот честно, теряюсь в догадках. Нет, я слышал версии, что по партии выпуска отстрелянного патрона эксперт может хотя бы приблизительно локализовать, с какого склада ушли "маслята". Допустим, "армейские", "ментовские", "импортные" и проч. Так вот: какие цели может преследовать человек, набивший в магазин патроны из различных источников? Ну не коллекцию же он в дело пустил. ОК, затруднить идентификацию, допустим. Но тогда это будет элементарно однозначной подсказкой: ребята, нам пофигу, где брать патроны, мы с любого склада могем, типа, не лохи. Может, того и надо было?

И бонусный вопрос: насколько я понимаю, это не совсем та информация, которая полагается в открытый доступ. Однако же она радостно озвучена в первый же день. Интересно, это просто случайный эффект "Вася разболтал", или где-то тут кроется таки Хитроумный План?

---

Не, Старк на ремонте - это, конечно, очень блаародно...

...но если серьёзно, народ, чего-то я перестал понимать в этой жизни.

много очень ругательных слов про мастеров-универсалов

Наняли специалиста. Мастер-универсал: хочешь - кафель, хочешь - двери, хочешь - электрику. И недорого просит, и быстро делает. И дядька такой, с виду наисолиднейший. Не с чемоданчиком приехал - целый фургон собственной профессиональной снасти привез. И кафелерез, и перфоратор, и миксер, и чего душа попросит. В общем, внушаить. Я вам, говорит, ванну из руин подниму за два дня. Только вы, говорит, эти два дня погуляйте где-нибудь, а то в дому сильно грязно будет.

Поднял, что характерно. Правда, не за два, а за четыре, ну нехай - предыдущий таджик, вон, месяц старался. Но, такую твою!..если б ты сказал, что будешь класть плитку "на плюшки" толщиной в полтора сантиметра клея ("потому что у вас стены кривые") и что кафель в итоге ляжет как бык поссал - да в дудку бы мне такой ремонт не уперся. Теперь уж поздняк метаться, не скалывать же все обратно. Зато по части грязи в хате обещания не то что выполнил - перевыполнил. Линолеум в коридоре просто накуй. Под замену. Спрашиваю: дядьку, что мешало клей и затирку разводить миксером не на пороге кухни, а в помещении ванной за закрытой дверью, чтоб говно по квартире не носилось? Молчит, улыбается. Шкафчик с рукомойником примазал к стальной ванне затиркой для кафеля. Ну вот как это, а? Зачем это?

Мать наняла мужчинку приштробить картины и полочки к стенам. Дом-корабль, стены бетонные, просто так гвоздь не вгонишь, перфоратор нужен, дюбель нужен. Он ей говорит: двести рублей за гвоздь. ОК, базара нет. Но так сделай же ты не на отъебись, а по-человечески, ну! Нет, он картонную полочку весом в три кило струячит на, едрит, анкерный шуруп 10мм. Да мало того, что на таком болте можно чугунный мост подвесить, так ведь еще и прибито криво! Сперва продолбил дыру на полтора см выше, потом исправился: продолбил другую такую по месту, предыдущую так оставил. Штанги в прихожей обрезал на 2см короче нужного. Естественно, они болтаются. Так молодец какой, золотые руки - взял и подложил под крепеж обрезки линолеума. Так здорово смотрится, просто супер! никелированная штанга из Максидома, и с обоих хвостов корявые кружки линолеума свисают. Привет, "совок", мы вместе навсегда.

Смотрю - на полочке три шматка бетона лежат, каждый в полкулака размером. Это, спрашиваю, что? Мама: ой, а это вот Миша работал дрелью, и оно с той стороны выпало, нельзя ли на "момент" подклеить? Опаньки. Захожу в туалет - топтать мой лысый череп! Стена прострелена насквозь в трех местах. Чтоб ты так к проктологу пошел, универсал картонный.

Десять тысяч взял за работу, три дня ходил. Считаю дюбеля: ровным счетом двадцать шесть штук, итого пять двести. Еще 4800 куда ушло? наебал? Наебал. Козел.

Электрик. Мать говорит: такой электрик прекрасный! Я его нашла в Пассаже, он там монтировал светильники для инсталляции. Настоящий профессионал. Восьмирожковую люстру привесил на двухклавишный выключатель, но включаются все восемь только с одной клавиши - "тут по-другому никак". Коробку выключателя наживил на один винт, даже клеммы не затянул - я взялся, и выключатель в руке. Две тыщи взял.

И самое козырное, что все эти гребаные мастера-универсалы ходили по три-четыре дня работали, морду шлакоблоком строили: ващ-ващ, сложьно как всё, однако добавить надо. Я пришел, от итогов подохуел слегка и переделал все начистовую за два часа ровным счетом. И все заработало, и ничего не отваливается. Хотя я никаким боком не мастер и ни разу не универсал.

Понты и рукожопие бесят неимоверно.

Да, кста: все "мастера", о которых речь - чистокровные славяне. А говорят, мол, таджики халтурят. Таджик Хоснутдин, между прочим, за два дня мне все стены отштукатурил "в зеркало" под поклейку, взял пять тыщ за все про все. Единственный из работавших реально все умел. Но - уехал. Первым делом ему позвонил про дальнейший ремонт, он говорит - э, нэ могу, уезжаю домой, тут рубиль слабый, платят мало, ловить нечего больше.

Пятиминутка ненависти окончена, негатив слит, простите, больше не бу. А я сегодня текстик офигенский закончил, во! через недельку выложу, он оч.позитивный получился.

---

Это не ёжик, это фигня какая-то.

Вчера под вечер разнесло харю изнутри. Ну, думаю, все, абзац. Здравствуй, стоматолог, я тебя боюсь.

Сегодня стоматолог сказал мне "здравствуй", и еще сказал, что вам-де нужно полоскать пасть отваром шалфея и жевать прорезыватель для младенцев, потому что у вас зубки режутся.

В сорок лет. Зубки. Мудрости нет нихуя, а зубки от мудрости - пожалуйста. Вот дочка придет нынче из школы, у нее очередной молочный шатается, я ей и скажу: Стасена, а у папы тоже скоро очередной коренной вырастет.

Дорогое мироздание, что ты делаешь, ахаха, прекрати.

---

Обещанная беллетристика про ремонт.

Началось все с того, что у Наташи в Москве умерла бабушка.

- Мои соболезнования, мисс Романофф, - сказал чопорный Кэп Америка и в знак своей глубочайшей скорби даже отложил шпажку с сочнейшим свежим шашлычком. Странный обычай "выезжать на шашлыки" (куда-нибудь в сельскую глушь, подальше от цивилизации) тоже был завезен из России предприимчивой мисс Романофф и на удивление прижился в Мстительной Компании.

- Да ладно, - лениво сказала Наташа. - По правде говоря, я старушку и не знала совсем. Но вот - внезапно единственная наследница... Теперь даже и не знаю, что с таким наследством делать. Сущий чемодан без ручки - нести тяжело, а бросить жалко.

- Неоплаченные счета? - оживился Хоукай, сноровисто подливая себе "Медвежьей крови". - Могущественные враги?
- Если бы, - вздохнула мисс Романофф. - Квартира в Москве. Четырешка. В состоянии "бабушка жила".
- Хорошее приобретение, - кивнул Фьюри. - Я читал в интернете, что "сталинки" на Тверской или на Воробьевых Горах стоят больших денег.

В ответ Наташа цинично захохотала.

- Какой там сталинка! Какие горы! Девятиэтажная панелька в Бибирево. Кухня семь квадратов, потолок два шестьдесят.
- Чудовищно, - пробормотал Тор. - Это правда, что в таких квартирах живет 99% населения России?
- Неправда, - сказала Наташа. - В таких квартирах живет процентов пятнадцать. Остальные живут в еще худших.
- Продай ее, - предложил Старк. - Продай, а выручку пропей. Или нет! Найди какого-нибудь несчастного сироту...
- Одноглазого, - ехидно подсказал Хоукай.
- Негритенка, - автоматом среагировал Старк. - Кхм... бля. Твое здоровье, Фьюри. Да, так вот: найди и сделай ему королевский подарок. Четырехкомнатную квартиру в Бъибъирево.
- Вы плохо знаете российские реалии, - грустно сказала мисс Романофф. - Не пройдет и пары месяцев, как у несчастного одноглазого негритенка с четырехкомнатной квартирой появится опекун, который совершит сделку с этой квартирой, действуя исключительно в интересах своего подопечного... И вообще. Это наследство мне дорого как память.
- Так ты ж старушку и не знала совсем? - поперхнулся шашлыком Капитан Америка.
- Память о России, глупый, - снисходительно молвила Наташа. - Вам, американцам, никогда не понять извечной русской тоски по Родине. Посидеть на берегу Москвы-реки, обнять простую русскую березку, поймать простого русского окунька...
- ...с двумя хвостами... - буркнул Ник Фьюри в отместку за "негритенка".
- Может быть, когда-нибудь я брошу все и приеду в Москву, в Бибирево, в дом, где жили поколения моих предков, - продолжала ностальгировать Наташа Романофф. - Сяду на табуреточку у окна. Тихо полюбуюсь на...
- ...неубранные мусорные контейнеры и пьяных гопников под грибком на детской площадке... - подначил Хоукай, немного знакомый с русскими реалиями.
- Тьфу на вас, циники, - вздохнула Наташа. - В общем, я не буду продавать бабушкино наследство. Я хочу его отремонтировать. По этому поводу вопрос to all. Через два дня у меня миссия в Парагвае, и я технически не смогу приглядывать за ремонтом. Найдутся ли супергерои, которые смогут помочь даме в трудной ситуации?

Супергерои обменялись взглядами.

- У меня тоже миссия, - быстро сказал Соколиный Глаз, вспомнив немного знакомые российские реалии и мысленно содрогнувшись. - В Гондурасе. Загореть за три дня. С последующей долгосрочной консервацией.
- Я не могу в Россию, - сказал Кэп Америка. - Потенциальный противник. Санкции. Паспортный контроль. Меня не пустят. Или не выпустят.
- А кто таки в "ЩИТе" останется? - проворчал Ник Фьюри с каким-то странным прононсом.
- Чур, я на демонтаж, - предложил Тор, подкинув в ладони Мъёлльнир, на что счастливая наследница отреагировала однозначно и моментально:

- Нахуй.

- Позвольте, товарищи, а где же доктор Беннер? - с ненатуральным энтузиазмом воскликнул Старк. Взгляды присутствующих скрестились на нем.

- Доктор Беннер в Мадрасе, - сочувственно сказал Фьюри. - Там, братцы, как всегда чума. Тони, а ведь ты сейчас вроде бы в простое?..

...Спустя месяц Тони Старк позвонил из Москвы в Парагвай, злодейски нарушив режим радиомолчания. Он рыдал в трубку. Он просил Наташу уделить ему хотя бы пять минут. Наташе пришлось прикончить трех наркобаронов в рекордно короткие сроки и без всякого удовольствия, после чего она перезвонила Старку. Голос Старка дрожал и срывался.

-... Наташа. Я вывез из квартиры два грузовика всякого дерьма. Старые газеты, елочные игрушки двадцатых годов, запчасти от жигулей 06-й модели. Чемодан с вышитыми салфетками, проеденными молью! Тринадцать рулонов обоев выпуска 1969года! Солдатские шинели, пять штук! Шкаф, Наташа! Ждановский шкаф, который не проходил в двери, и его пришлось разбирать! Я боялся, глядя, как русские грузчики разбирают шкаф! Это было как в зверинце с тиграми, Наташа! Я узнал много новых слов! Это были берсерки, Наташа! Два грузовика дерьма! Наташа, зачем все это нужно было твоей бабушке?!
- ...Это Россия, Тони. Голодные годы. Тяжелое детство. Они были бережливы.
- Наташа. После этого я содрал со стен обои, все шесть слоев. Последний слой были газеты от 1971-го года. Я прочел там о недостатках в работе советских комбайнеров и плохо спал после этого. Линолеум, Наташа! Старый строительный окаменелый линолеум! Из-под него я выгреб три ведра песка. И под ним лежала карта! Пиковая дама! А за дверным косяком я нашел обломок ржавого ножа! А под порогом - три цыганских иглы! Зачем это, Наташа?!
- ...Это Россия, Тони. Шаманские ритуалы. Наши предки были суеверны.
- Еще два грузовика дерьма, Наташа! И еще кафель. Наташа, кафель был приклеен на пластилин. Почему кафель был приклеен на пластилин?!
- ...Это Россия, Тони. Тогда было не купить в магазинах клея для плитки.
- И после всего этого пришли ремонтники. Я заплатил в ремонтную фирму аванс, целых пятьдесят тысяч российских рублей. Они прислали мастера. Мастер назвался Сашей, но на самом деле его звали Хоснутдин. Почему Хоснутдин - это Саша?! Я не могу понять. Он взял за работу двадцать тысяч и сказал, что пятьдесят тысяч фирма взяла только за то, чтобы позвонить ему. Мастер сказал, что квартира - дерьмо. Что мне делать, Наташа? Я вывез четыре грузовика говна, но я не могу вывезти всю квартиру!
- ...Забей, Тони. Делай, что должен, и будь что будет.

Прошел еще месяц. Хоукай вернулся из Гондураса загорелый и с магнитиками. В Мадрасе закончилась чума. В Парагвае закончились наркобароны. Железный Человек по-прежнему пропадал в Бибирево.

-...Наташа. Наташа, это ты? тебе удобно говорить?
- Да, Тони. Что стряслось?
- Хоснутдин по имени Саша закончил ремонт.
- Так это же замечательно! Дуй в Нью-Йорк, поедем на шашлыки!
- Наташа. Что такое "сделать на отъебись"?
- Так. Понятно. Все настолько плохо?
- Все гораздо хуже. Я вызвал сантехника. Он пришел. Наташа, зачем нужно разбить бутылку об голову? и почему я пиндос?
- Так. Какого числа это было?
- Второго августа.
- Понятно. Приложи лед.
- Спасибо, я догадался сам. Лед насыпал в ванну. Звоню из ванны.
- Сильно болит?
- Наташа, извини, в дверь звонят соседи, говорят, что я их заливаю. Наташа, я натурал?
- Вроде да. А что?
- А почему они говорят, что я пидарас?..
- Это Россия, Тони.

...Прошел еще месяц.

- О, Натулька! Здоров, подруга! А чо молчала?
- Ох, ё... Тони, у тебя все в порядке?
- Да заебись все. Сидим с Димкой, понужаем беленькую за ВДВ.
- Кто такой Димка?!
- Сантехник. Я ему руку сломал, а он мне два ребра, так и подружились. Слушай, я чего хотел спросить: чо за хуйня такая - по одной стенке меряю - два двадцать, и по другой два двадцать, а плитка ложится с зазором? А, во, мне Димка говорит, стенки относительно друг друга смещены на три сантиметра. Типа, как бухие строители заливали, так и вышло. Да похуй, ща подрежем, говно вопрос. Понимаешь, Натик, я тут понял одну важную вещь: если хочешь что-то сделать - сделай это сам. Всем же похуй, веришь? одно желание: побыстрее баблосиков слупить и отвалить. Это называется "на отъебись"... Не, ну я-то тебе хату до ума доведу. Пацан сказал - пацан ответил. Ты как сама там? Смотри там, с Кэпом не мути, узнаю - ноги выдерну...
- Тони. Тони, ты в порядке? Что ты пьешь? Тони, ты курил?
- Пью "Русский стандарт", курю "Петр Первый". Поддержим отечественного производителя, мля! Да нормуль все, щас ламинатик замастырим и возьмемся за плинтуса. Ты новости смотришь ваще? Крым наш, подруга!..
- Тони, ты в курсе, что говоришь по-русски?!
- Дак а чо я, тувинец, что ли? Лан, давай по семь грамм, чтоб все у нас было и нам за это ничего не было. Чево, братух?.. А! Сто пудов! Таги-и-ил!!!

...Месяц спустя. Берег Гудзона там, где он еще не опохаблен гранитом и асфальтом. Курящийся мангал, истекающие аппетитным соком шашлыки на шпажках, красное вино в одноразовых стаканчиках.

- А где Тони?
- У психоаналитика.
- Почему?!
- Это Россия.
- О. Что там квартира?
- Отремонтирована, принята, продана.
- Продана?! Но ведь ностальгия... русская тоска... родные березки...
- Нахуй. Жаль, Тор, что я тогда не согласилась на демонтаж.

---

Отдел по борьбе с недвижимостью. Группа пролетарского гнева. Эпизод 33: Дети гор.

Черт, это же натуральный анекдот.

Продаем квартиру. Квартиру покупают дагестанцы. Покупатель (у меня хорошая память на экзотические имена, но здесь было что-то настолько орочье, что даже я не запомнил) по-русски еле-еле, поэтому пришел с представителем, который тоже "оглы", но по-русски где-то как-то.

Когда ушли, рассказывает мне агент.

- Сначала пришел вот этот, который совсем экзотический. Один. Молча прогулялся по квартире и молча ушел. Через час звонок: а можно ми еще раз посмотрим, с братом? Ну можно. Звонок в дверь... В квартиру заходят трое - золотые зубы в количестве, бараньи шапки - и еще пятеро на площадке. Хозяева в ахуе: а вы откуда столько?! Этот, через переводчика:

- Это со мной.

Ну ёпта, мы видим, что с тобой. Тот горный орёл идет прямиком в гостиную, по-хозяйски садится на диван, шапку не снимает. Спрашивает - через переводчика, опять же:

- Э, харощий квартира, да. За сколько отдаёшь её?
- Ну, пять миллионов.
- Давай честний торг, да. Ты харощий человек, ми харощий человек - за четыре шистьсот отдашь, э?
- Нет, торга не будет.

Покупан с переводчиком гыр-гыр-гыр по-своему, недовольно цыкают зубом.

- Э, ладно. Пусть пять. Я сейчас дэнэг дам тибе, только не продавай никому больше, ми купим. Сколько дать дэнэг?

Продавец шуткануть решил, говорит: давай пять лимонов, чо. Они опять: гыр-гыр, гыр-гыр, тц! э!

- Слюший, сэйчас нэт столько с собой. Давай завтра в два. Я с людьми подъеду, нотарыус привезем, сразу дэнэг дам. Когда выезжаешь?

Продавец говорит:

- Нет, как это? У меня продажа с покупкой альтернативного жилья. Звоните агенту, вносите залог, будет альтернативку искать, как найдем - пойдем к нотариусу, в банк...
- Э, "апэративный жильё" - что такой?!
- Ну встречка.
- Встрэчка - что такой?
- Мне же не просто продать надо. Нужно же иметь где жить потом.
- Эээ. Какой праблэм. У тэбэ братья, сестры - есть?
- А что?
- Слюший, я в Дагестан квартира продал, дэньги сразу взял, потом у брата жил, да. Если он продаст - будет у меня жить. Переезжай к брату, ми дэнэг даем, все бистро делаем.
- Считай, что нету братьев.

Гыр-гыр-багыр. Качают головами: тц-тц, вай.

- А, нэхарашо, если савсэм адын. У русских семьи маленький, никто нэ помогает, да. Ладно. Зачэм агент? У меня дэньги, у тэбэ товар. Зачэм агент?
- Так надо же залог внести, деньги положить в сейф...
- Сейф есть, э. У брата харощий сейф, можно туда положить...

Пипец, короче. Когда пришли с залогом, один, который говорит по-русски, вышел покурить на крылечко. Выхожу за ним, смотрю, курит в кулак. Спрашиваю - мол, че так? Снайперов бережешься?

- Тц, э. Ваиваль, да. Привычка такой.

Прелесть что за люди.

---

Это Арчет.

Я любил поэта по имени Доминик. Ник говорил не "ПалАник", а "ПаланИк", не уважал попсу, сигареты, кофе, - и это привело его к катастрофе. Он тогда приходил ко мне, приносил коньяк, говорил, вокруг - тухлятина и фигня. Обнимал кота, балансируя на пороге...
У него в стихах танцевали единороги, из его блокнота можно было напиться, на его картинах летели живые птицы, о его слова я часто колол руки...

- Почему вокруг одни мудаки и суки?! Почему они не любят моих драконов? А романтику вагонов и перегонов? Почему они не видят, как я цвету, а читают мутную, мерзкую хуету?

- Потому что все оставшиеся драконы позапиханы на закрытые полигоны. Никого не переделаешь чудесами: интересны людям только они сами.

Ник мотал башкой, зависая над пятым шотом...
А потом спутал дверь с окном.
Тоже выход, что там.

***

С разговора об этом прошла уже пара лет, и хороший поэт- теперь неплохой скелет. Я поеду его навещу. Юбилей скоро.
На могиле Ника - отличная мандрагора.

---

Мы хикари-тико-удо. Или тико-уды. Короче, хикари мы.

Достижение "Сделай ремонт своими руками за три дня" разблокировано. Последнее полотнище обоев наклеено в 01:06.

Может, и не евро, но эта квартира не была в таком состоянии со дня постройки дома.

Охреневаем от самих себя. Плинтуса по периметру комнаты 14кв.м. проложены полностью (на время) за 43 минуты. Когда рынок недвижки рухнет, у нас есть бэкап: таджики, говорят, уезжают, ниша квартирных ремонтеров вся наша.

Выражаю категорический респект юзеру  Джерри_, бывшему моим неизменным и незаменимым напарником в разрушении и созидании, юзеру  Admiral zur See, героически державшему тылы с двумя спиногрызами и упаковавшему для переезда овердопуя вещей, и детям Игорю и Станиславе, ради которых все, собственно, и затевалось. (Ребенок Игорь вчера вернулся из детсада с качественным фонарем. На закономерное недоумение ответил, как Чак Норрис: "Это был Денис, и больше он не будет." )

Завтра в два переезд. А теперь здесь должен быть орден в виде Звезды Героя с портретом двух ушатанных гастарбайтеров, но я лучше в койку. Подробности позже в высокохудожественном виде.

---

Кризис в каждый дом!

Ну чо. Я официально безработный.

Хай свобода, емать.

---

И еще о девочка VS мальчик.

Только что коллега рассказала прелестное.

Дело было в восьмидесятые годы в военном городке в Поволжье. Школа. Дети. Пятый класс. Мальчик Веня, здоровый такой крепкий паразит, повадился интересничать - девчонкам юбки на голову задирать. Уж не знаю, что он там надеялся подсмотреть, то ли цирк шапито с обезьянками, то ли еще чего, что до сих пор не видел (ну, зарождающаяся подростковая сексуальность, помноженная на детскую непосредственность, чего уж). Девчонки, как положено, визжали, пищали "Ай!Дурак!!!" и бежали жаловаться учителю.

А была еще девочка Саша, Александра сиречь. И папа у нее был майор, командир батальона. У девочки лет с семи - выезды на стрельбы, ПМ собрать-разобрать-пострелять, и вообще девочка суровая росла, в мужском-то коллективе. Вот однажды мальчик Веня решил и ее обрадовать насчет юбочки. Обрадовал, чо.

Девочка рыдать не стала, а молча зарядила игрунчику в табло, да от души так. Аж он дверь затылком открыл и вперед спиной учителю под ноги вылетел. Ну, разбирательство, то-се, "с родителями в школу"... Ладно, пришли родители побитого джентльмена, пришел папа-комбат. Завуч ему: вот, мол, ваша девочка Саша мальчику Вене дала в морду. Майор с каменным лицом спрашивает дочку: за что ты его? Дочь папе: дык, а чего он, всех достал уже! Объяснила, за что...

Комбат говорит - побитому Вене, родителям его, завучу и заодно дочке:

- Значит так. Сашка, по рукопашке тебе зачет. В действиях моей дочери ничего криминального не вижу. Если юноша в двенадцать лет считает, что задирать девкам юбки - это нормально, то он заслужил, чтоб ему прописали в табло. Если его родители не объяснили сыну, как мужчина должен обращаться с женщиной, то пусть будут готовы, что сын будет по щщам получать регулярно. Вопрос считаю закрытым.

На том и порешили. А следствия этого происшествия были довольно забавные.

Родители Вени за поругание сыновнего достоинства крепко на майора обиделись и долго-долго при встречах (городок-то маленький, все практически соседи) гордо отворачивались. Девочки в Сашкином классе были с тех пор избавлены от неуклюжих домогательств. А вот самого Веню сознание, что девчонка с одного удара вышибла его, крепкого рослого парня, нафиг с пляжа, ущемило настолько мощно, что Веня взялся заниматься боевым самбо. Да так ретиво, что к семнадцати годам стал чемпионом области в своем весе/категории, или как оно там называется.

Нет, потом эти двое не влюбились и не поженились. Но ящетаю, что хэппи-энд.

---

Сын Игорь...

...растет мелким жизнерадостным троллем и милитаристом. Сам не свой до оружия и машин. Позавчера посмотрели со Стаськой камероновского "Аватара" и игрались потом в оматикайя и землян, причем Станислава совершенно категорически была "за индейцев", а Игорь столь же категорично косплеил полковника Квориджа - оченно ему "зашел" этот персонаж. И дерется же, паразит мелкий! Придя с семьей на церемонию торжественного вручения сестре личного оружия и желтого пояса, тут же взялся спарринговаться с такими же мелкими айкидоками, был ими эпически побежден, но не расстроился, а, напротив, получил удовольствие и пошел пинать макивару. На что сэнсей, поглядевши, хмыкнул и сказал:

- Через годик к нам приводите. Будет толк.

---

Дочь Станислава...

...принесла из школы свое огорчение.

- Папа, - говорит вечером. Осторожненько так, с опаской. - А вот ты когда учился в школе, у тебя было прозвище?

Папа чешет репу. Ну было.

- С шестого класса, - говорю, - меня Профессором прозвали. За то, что, во-первых, учился хорошо и все знал: и как олени нерестятся, и про зависимость длины пениса императорских пингвинов от температуры забортной воды, и про то, кто с кем воевал в финско-китайских войнах. А больше всего за то, что на любую тему мог развить длиннющую "телегу" и вечно всю компанию всякими историями грузил. А что?

- Нет, - дочка говорит, - а вот в моем возрасте тебя как-нибудь звали?

Да нет, не звали. В десять-то лет... нет.

- А меня, - говорит, - Отморозкой прозвали. И считают заучкой.

Так. "Заучка" - это, по-нашему, "ботаник". Ну тут понятно, учится Стаська хорошо и списывать, что характерно, не дает. Такодже совершенно индифферентна к новомодным поветриям типа "Монстерс Хай" или там девчачьим дневничкам, зато загрузила себе на МП-3 два гига русского рока и бардятины. Особо ценит притом Высоцкого и Цоя. На цоевское "Следи за собой" даже сделала клип, в общем-то небесталанный. Тут понятно, хотя и настораживает слегка: подчеркнутый индивидуализм в школе не особо ценится. А Отморозкой-то за что?

- Понимаешь, - говорит. - Вот у нас есть девочки и мальчики, которые просто БЕСЯТ. Я, конечно, стараюсь сдерживаться. Но не всегда получается. Вот недавно меня Маргаритка дразнила-дразнила и достала. Я её опрокинула приемом и сделала болевой на ногу. А чего, она же всегда хвасталась, что занимается карате! А оказалось, что ничем она не занимается! Или сегодня Соня Первис в очереди за учебниками полезла без очереди. Я ей говорю - чего ты лезешь, тебя тут не было! А она толкается. Ну я взяла ей кисть на болевую и выпихнула из очереди, а она к Тамаре Владимировне жаловаться. Теперь девчонки меня боятся и говорят, что у меня крыша поехала.

Хм. Вот фиг его знает, что на такое сказать. Если бы у меня в десять лет были навыки айкидо, я б, может, тоже террор в классе наводил, вместо чтоб веселые байки травить.

- А чего ты, - спрашиваю, - на девчонках-то тренируешься? Нашла б себе пацанчика в такой же весовой категории, такого, чтоб тоже чего-нибудь умел, да и спарринговались бы на переменах в свое удовольствие. И тебе плюс в навыки, и время на переменах не тратится даром.

На мальчиков Стаська только пренебрежительно рукой машет.

- Да у нас, - говорит, - нет и мальчиков-то, чтоб чем-то таким занимались. Они на переменке уткнутся в свои писипи и ничего кругом не видят. С ними скучно.

...Еще дочь рисует как из пулемета и пытается креативить некие художественные тексты. Но - опять же "но". Я не психолог, но большое "хм". Нарисовала, скажем, свой внутренний мир: в виде мозга. Мозг разделен на пять частей. Две самые большие части подписаны "папа" и "мама". Маленькая лобная часть - няшная рожица ("это всякие приятности типа музеев или айкидо, но их очень мало..."), маленькая гипофизная часть - спящий лисенок (любит Стаська поспать, если возможность есть, то раньше одиннадцати не встает, правда, и ложится в двенадцать - вырастили, йомть, "сову") и маленькая затылочная часть - девочка с косичками в окружении книжных полок ("это школа"). Знает скрупулезно, где у человека какой орган находится и какую функцию выполняет - типа, для чего печень, где почки, а как работает мочеполовая. Комиксы рисует. Сюжет в комиксах, правда, отсутствует начисто, но графика и реплики персонажей иногда озадачивают.

В общем, думаю, не сводить ли дочь к детскому психологу. Сама она, кстати, этой идеей чрезвычайно заинтересовалась. /MORE]

---

Петля мертвеца.

(Рассказ писался на крипи-фест в Сообщество Параноиков. Но поскольку пишу я долго... очень долго... В общем, вот один из литературных долгов отдан.)


До пещеры мы топали долго. Тропинка, едва заметная в зарослях, вилась вдоль берега быстрой, но мелкой реки с темно-красной водой. Было жарко и душно. Густой запах измятой травы и влажной земли забивал ноздри. Басовито звенели осы, летучая паутина липла на лица, а последнюю треть пути тропа бежала по косогору с уклоном в 45 градусов, что отнюдь не добавляло бодрости. И чем дальше мы шли, тем сильнее становилось мое раздражение, потому что путь был не только тяжелым. Он был знакомым, отлично знакомым. Но Макс обещал сюрприз. Поэтому я шагал, душил злобу и молчал.

Я не выдержал, когда мы подошли к лазу. Низенькая дыра в отвесной стене песчаника, "кишка" метров тридцати длиной, по которой можно пробраться только ползком, толкая перед собой рюкзак. Я уже делал это раньше, как минимум раз десять.

- Это, что ли, твой сюрприз, Макс? - прохрипел я, утирая с лица пот. - Какого хрена мы сюда приперлись?

Сэмка, Арвен и Змей уставились на меня с недоумением. Конечно, они-то здесь впервые. Но меня чего ради Макс тащил? Зачем секретничал целую неделю, напускал туману? Чтоб еще разок сводить меня туда, где я разве что шашлыки не жарил?

- Это пещера "Петля", - пояснил я, обращаясь почему-то к Сэме. - Излазана вдоль и поперек. Сто раз я тут был, нет в ней ни черта интересного.
- Уверен в этом, Бренди? - ухмыльнулся Макс. - Зуб даешь?

Не люблю я Макса. Вроде бы козырный парень, что называется, все при нем: высокий, жилистый, грудь как дубовая доска, черный пояс по контактному каратэ, литр водки в одну харю без последствий, балагур и весельчак, каких поискать. Девчонки штабелями валятся. А вот... даже не знаю. Что-то в нем есть такое, недоброе. Вот Сэмку, светлую душу, изводит вечно своими подколками - зачем? Позы эти киношные "я с рюкзаком в камуфляже на обрыве" - зачем? Мачизма добирает? Или, может, это я завидую просто... Не знаю. Сказал ему:

- Нах тебе мой зуб. Забьемся? На коньячок? "Петлю" я как свои пальцы знаю. Хочешь, с закрытыми глазами пройду и вернусь.
- Все, Бренди, попал ты на коньячок, - смеется Макс. - Имей в виду, я пятилетний "Ахтамарчик" уважаю. Сейчас такое покажу - ахнете.

Вот опять понты - "Ахтамарчик", "пятилетний"... Ладно, май с ним. В конце концов, "пещерник"-то Макс куда как покруче меня. И проводник отменный (подрабатывает гидом на пешеходных маршрутах), и выживальщик, словом, с ним не пропадешь. Я еще подумал - он, должно быть, загодя в "Петлю" сходил и приготовил какую-нибудь инсталляцию, что-нибудь вроде шаманских масок по стенам или там самодельных рисунков древних людей. Дешевка, но девчонкам нравится. Так и быть, не буду ни ему, ни им удовольствие обламывать.

- Бренди, - спрашивает Сэм, - а почему пещера называется "Петля"?

Я не успел ответить, влез Макс со своими прогрузами. Нравится ему над Сэмкой шутить, потому что она наивная. Чего ни скажешь - всему верит. Оттого она и Сэмка, Сэм Гэмджи, садовник из "Властелина Колец", добрая, смешная девчонка семнадцати лет, такое пухлое рыжее чудо в хайратнике. По мне, так это все равно что ребенка обидеть. А Макс рад стараться - подпустил в голос хрипотцы, сделал рожу кирпичом и завел:

- Вообще-то, Сэм, полное название пещеры - "Петля мертвеца". Знаешь почему? Потому что раньше, когда здесь добывали кварцевый песок для изготовления стекла, частенько случались обвалы. И вот иногда заваленные шахтеры, мучаясь от удушья, сводили счеты с жизнью - знаешь как? Делали на короткой веревке пару скользящих петель - снизу и сверху. В одну петлю башкой, - он показал как, - а другую на согнутую ногу. Потом садились у стеночки и ногу резко так - ххэк! - разгибали. Все, понеслась душа в рай.
- Правда, что ли? - охнула Сэмка, и глаза у нее сделались как блюдца.
- Правда, Сэма, - торжественно и мрачно кивнул Макс, а Змей поддакнул:
- Правда, Сэма, правда. А река Волга раньше называлась Итиль.
- А город Астрахань - Итилиен, - добавила Арвен. - Правда, Сэма, правда.

Это, насчет Итиля и Итилиена, старая подколка вообще-то, специально про Сэму. Ну что, шутка состоялась. Эти трое стоят, ржут, вот пидоры. И Сэмка с ними смеется, но видно, что как-то ей не сильно весело. Не радует в компании за клоуна быть. Меня такое зло взяло.

- Иди ты в жопу, Макс, со своими шуточками, - говорю. - Не верь им, Сэм. "Петля" называется "Петлей" из-за планировки. Сначала длинный коридор - "веревка" - раньше он, конечно, был выше человеческого роста, но за двести лет здесь осыпалось все. Потом кольцо с короткими ответвлениями, где песчаник рубили. Пещерка маленькая, простенькая, неудобная. Не знаю, что нам тут Макс показывать собирается. Ладно, Дерсу Узала, веди уж, не томи.

Затянули капюшоны на "штормовках", полезли внутрь.

В пяти метрах от входа было уже холодно. И темно. И страшно. Знаю, что ничего опасного в этой "кишке" быть не может, разве что песку за шиворот насыплется, но пробирает нешуточно. Особенно когда повернешься вдруг неловко или зацепится рюкзак, и все - застрял. Лежишь носом в холодный мелкий песок, еле-еле ворочаешься и чувствуешь над собой все эти каменные метры и тонны. Впереди меня Арвен сопит, сзади Змей. Что Змея на приключения потянуло - могу понять. Персонаж вроде Макса, а ля голливудский мачо. Но если у Макса и так по пуду уверенности в каждом глазу, то Змей пожиже будет и оттого самоутверждается. А вот что понесло Арвен - убейте, не скажу. Трется она с ролевиками, с туристами, вроде бы даже с байкерами, но все это не всерьез. Может, минутная блажь, может, какой-то протест. С ее внешностью, с ее манерами да с ее родителями не по пещерам на пузе лазить - в дорогих ресторанах с "папиками" сидеть. Эльфийская принцесса, одним словом.

Макс подождал, покуда мы все выберемся в зал, отряхнемся, достанем фонари, и уверенно повел нас в дальний конец пещеры. Завел в один из коротких тупичков: пустой крохотный зальчик, на стенах копоть, несколько маленьких ниш с потеками, куда ставили свечки поколения романтично настроенных туристов. Потолок куполом, стены вогнутые - когда-то тут сидел, как жук в норе, горняк с киркой, выскребая кругом себя породу насколько доставали руки. На полу старые окурки и мятый пузырь из-под лимонада. Никаких сюрпризов нет и в помине. Мы уставились на Макса. Он ухмыльнулся, сказал:

- Ну-ка! - протиснулся к стене и что-то, нагнувшись, с усилием поддел - толстый кусок фанеры, присыпанный песком и мусором.

За фанеркой открылась черная дыра, и туда, во тьму, тут же прыгнули торопливые лучи наших фонариков. Девчонки дружно ахнули. Я сказал насмешливо:

- Никак сортир рудничный? - но и сам понимал, что хохма впустую, просто чтоб Макса позлить. И Макс тоже понял, только подмигнул с намеком, мол, "помнишь про коньячок?" Очень уж густая тьма была в яме. И еще холодом оттуда дохнуло. Не морозом, как на дворе зимой, а подвальным таким сырым холодом, ощущавшимся даже в стылой пещере. Большое пространство было внизу. Большое, пустое, старое. Неизвестное. Никогда я не слышал про "второй этаж" в "Петле".

- Угу! - гукнул Макс в дыру. Эхо вышло слабеньким. - Ну что, пионеры, готовы? Термуху все взяли? Я предупреждал! Кто не взял, сам себе ёжик! Утепляемся и вперед. Но - за мной.
- А что там, Макс? - опасливо протянула Арвен. Понятно, забоялась эльфийка. Это вам не по знакомым пещеркам лазить, там впереди что угодно может быть. Мне и самому стало, прямо скажем, неуютно.
- А хрен его знает, милая! - жизнерадостно отвечал Макс, в темпе натягивая под свитер тонкую мериносовую термуху "норвег". - Не поверишь - сам еще туда не лазил! История такая: приезжаю сюда в прошлые выходные. Признаюсь честно, хотел просто так вас подурачить, сделать тут "алтарь черного спелеолога" для красоты и всякие прочие декорации. Вдруг гляжу - дыра в полу. Помните, на той неделе ливни были? Вот, видимо, какая-то подвижка в пластах после них случилась, и открылась эта дыра. Я быстренько нашел фанерку, замаскировал все как было. Так что сейчас мы с вами пойдем туда, где самое меньшее двести лет не ступала нога человека! Страшно даже подумать, что мы там можем увидеть. Готова ли ты к ужасным кошмарам, Сэма?..

Сэмка что-то буркнула в ответ, не разобрать что. Присев над самой дырой, я сбросил вниз камень размером с кулак, прислушался. Судя по звукам, булыжник пролетел совсем немного, потом ударился обо что-то и покатился, подскакивая. Значит, ни воды внизу, ни песка - скорее всего твердый камень и наклонный ход после короткой отвесной шахты. Хм. Вниз-то оно выйдет удобно. А как наверх?.. ага, понял. Макс привязывал альпинистскую веревку-"десятку" к середине толстого метрового бруска. Я заметил, что по длине троса через равные промежутки вывязаны узлы - простейшая, надежная и достаточно удобная лестница. Этап подготовки-планирования на "пять", ничего не скажешь, проводнику зачет.

- Кто на страховке останется? - спросил я его.
- Какой страховке, Бренди, дружище? Не ты ли давеча говорил, что "Петлю" с закрытыми глазами пройдешь? - хохотнул Макс.
- "Петлю" пройду. Только там внизу уже не "Петля", - говорю. - Береженого бог бережет.
- Значит так, - Макс посерьёзнел и выпятил подбородок. - Во-первых, не учи отца детей делать. Я веду новичков, и я за них отвечаю. Поэтому: если мы спускаемся и видим, что нашей команде приключение не по уровню - тут же командую подъём. Это раз. Два: тому, кто останется на страховке, будет "а" - страшно и "бэ" - скушно. Народ, кто-нибудь хочет стра-ашно скучать? Никто не хочет. Из этого, Бренди, следует "вэ": если ты так за нас боишься - вот ты нас и подстрахуй. Мы слазим недалеко, а ты постой на стрёме, лады?
- Мы тебе потом расскажем, если там чего интересного, - добавил Змей. Солидно так сказанул, будто у него походный опыт против моего поболе будет. Раза так в два. Ну и Арвен хихикнула, как же.

Ах ты ж б...лин горелый. Плюнул я и полез в нору третьим.

Поначалу там так и вышло, как я ожидал. Почти отвесный провал с каменными стенками, уже не песчаник, а что-то потверже, вроде сланцевых пород, и затем метров пять наклонного лаза под полста градусов. Я считал на веревке узлы. Вышло общей сложностью метров восемь, может, девять. Потом под ногами возник ровный сухой песчаный пол - даже спрыгивать не пришлось. Выпрямившись в рост, поднял руку и нашарил таки потолок, но дальше он, похоже, поднимался куполом. Узкие лучи налобных фонариков не давали полной картины, поэтому, когда из лаза последним появился Змей, Макс включил большой ручной прожектор.

- Ох ни фига ж себе... - восхищенно выдохнула Сэма. Змей изумленно матернулся, я присвистнул. Было от чего.
- Это, ребятки, уже не выработки, - торжественно объявил наш героический проводник. - Это, ребята, Карст.

Заглавная буква в слове "карст" слышалась отчетливо.

Не помню я научное определение этой штуки. Что-то вроде "совокупность явлений и процессов...", в общем, мудрено. Если по простому, то карст - это адский лабиринт, который вслепую прокладывает в каменной толще непрерывно текущая вода. Карстовые пещеры могут быть небольшими, а могут тянуться на километры. В них могут быть озера и реки, может быть своя флора и фауна. А может и не быть. Но так или иначе, неразведанная карстовая пещера - мечта спелеолога. Эта была вроде как большой. И непохоже, чтоб разведанной. Из пещеры, где мы спускались, вели три лаза. Один, в полметре над полом справа, типичный "шкуродёр". Второй, сильно слева, был вовсе не лаз, а широкий провал в полу, и к нему ни один из нас, даже блондинка Арвен, близко подходить не стал. Уклон был к этой яме, градусов в пять, а из самого провала слышался шум бегущей воды. Подземная река, третий этаж "Петли", да глубоко, по звуку судя - боже упаси в такую дырку провалиться, верная смерть. Третий ход, как нарочно, как раз прямо по курсу. Хоть и узкий, протиснуться только боком, но высотой со стандартную дверь, даже повыше малость. Роскошь, а не проход. Конечно, первым делом мы сунулись туда, но буквально через десяток метров стены сошлись клином, оставив щель - самое большее котенку протиснуться. Остался "шкурничек", узкий, как барсучья нора. На первый взгляд сомнительно, чтоб кто-то, кроме барсука, туда пролез. Но в пещерах бывает такое, в основном со страху или от азарта, что оглянешься назад и диву даешься - и я только что через вот это прополз?! Так и в этот раз. Проползли. И дальше стало легче.

Помню, прежде чем в эту трещину просочиться, оглянулся назад, и что-то меня неприятно цепануло, нескладушка какая-то. Но я в тот момент сразу не понял, что именно, а дальше не до того стало. По правде сказать, я и забыл через пять секунд про эту непонятку. Представляете, какой это адреналин - идти с риском для жизни в темноту, в неизвестность, находить всякие подземные потаенные удивительности и к тому же чувствовать себя первооткрывателем всей этой красоты? Если представляете, и если вам от этого в кайф - значит, вы прирожденный "пещерник". На какое-то время мы все забыли обо всем на свете, кроме одного: вперед. Лабиринт оказался действительно большим, очень разветвленным, многоуровневым. И мы, хотя всячески избегали шахт, распоров и проходов с сильным уклоном, спустя час уже основательно заглубились.

Что мы видели? Долго описывать, да и бесполезно. Кто в пещеры не ходок, тот не поймет, сколько слов не потрать. А для тех, кто с опытом, скажу так: не "Млынка", конечно. Но и не "Жемчуга". Местами красиво было, а главное - все здесь было наше и только наше, что называется, "нецелованное". Арвен знай своим "никоном" щелкала.

Макс в очередной раз показал себя молодцом: как выяснилось, он захватил с собой светящиеся маркеры и целый пакет двенадцатичасовых ХИСов зеленого свечения. Каждую пройденную развилку он старательно помечал ХИСом и стрелкой. Каждые десять минут проводил перекличку. Грамотно вел группу, можно сказать - заботливо. Правда, и хохмочки свои фирменные наверху не оставил. В одном из залов мы нашли мерзость. Потолок пещеры и часть стен были сплошь покрыты живым ковром из слепых пещерных насекомых, бестолково ползавших туда-сюда и друг по дружке. Что-то вроде златоглазки, но крупнее и гнуснее на вид. Несколько тварей, вспугнутых светом фонарей, вспорхнули и кружились в воздухе, пара опустилась мне на рукав, я сбил их щелчком. Наша эльфийка, конечно же, воскликнула с отвращением:

- Фу, ну и гадость! Макс, что это? - а Макс рад стараться.

- Ооо, вот этих штук, Арвен, опасайся, - завел шарманку. - Пещерные мухи-кровососы. Эти еще мелкие. А попадаются такие же, но крупнее и со жвалами. Стоит им почуять теплокровное животное или человека, облепляют стаей и вгрызаются в кожу. Мгновенно проедают чуть ли не до костей, да еще и личинок откладывают в мясо. Если много таких - а их, видишь, как много - человеку через десять минут капец.

- Повторяешься, Макс, - буркнул я. - В "Лосином острове", помню, у тебя воробьи-убийцы были. В затылок клевали между вторым и третьим позвонком и высасывали мозг.

А Максу все фиолетово. Комплекс сверхполноценности. Только подмигнул, бросил на угол активированный ХИС, и полезли дальше.

Пролезли совсем недалеко. Еще полсотни метров вверх-вниз по несложным трубам, и все мы хором ахнули. И я тоже. Я на Макса не глядел, но, уверен, рожа в тот момент у нашего проводника самодовольная была по самое не могу. Неразведанный лабиринт сам по себе штука мощная, а тут еще такая красотень.

Пещера размерами не впечатляла, так, на глаз, квадратов сорок. Но в остальном... Полусфера с ровным полом, настолько правильной формы, что создавалось впечатление рукотворности. По стенам и потолку почти сплошь кварцевые "щетки" - в лучах наших налобников они заиграли таким сиянием, которое дает разве что хрустальная люстра. Один вход. И прямо напротив входа посередине зала лежал огромный валун, гранитная линза, явно выпавшая из свода пещеры. Иссиня-черный, блестящий, плоский, похожий на гигантскую черепаху. Поверхность пола кругом него сплошь покрыта причудливыми наплывами солей, искрящимися в отраженном свете, но сам камень совершенно чист, будто недавно отполированный.

Арвеновский "никон" блицевал в режиме стробоскопа.

- Вау!
- Вот это да!
- Потрясающее место, Макс. Спасибо тебе.

Последняя реплика, если что, была моя. Совершенно искренне вырвалось. Макс бухнул к стенке торбу и ответной репликой все мое восхищение обосрал.

- Да не за что, Бренди, "Ахтамарчик" с тебя. Все, народ, здесь врастаем на полчаса. Обеденный перерыв и обратно.

...- Смотри-ка, Сэм, у тебя две тени.
- И точно.
- Так свет с двух сторон падает, вот и теней две.

Не, думаю, нифига, ждем мастерского прогруза. Ну давай уже, чо. Мастер и не подвел.

- Не все так просто, Сэм, - морда ящиком, тон серьёзный. - Есть такое поверье у "пещерников": если у тебя появляется вторая тень в месте Силы, то со временем твоя тень начинает становится тобой, а сам ты развоплощаешься, истончаешься, как маленький кусок масла, который размазывают по слишком большому куску хлеба. И однажды хоп - нет тебя, а есть только твоя тень на стене.
- Как назгул, ага, - скучно кивнула Сэма. - Итиль, Итилиен.
- Да мы все верим, Макс, сто пудов, - сказал Змей, глотнув сока из пачки. Похоже, уже и его максов креатив утомил.
- Змей, ты сарказм мод офф сделай, - ответил Макс. - Хозяин этого дела ужасть как не любит. Может и наказать. В лесу запутает, закружит. А в пещерах похуже, подземный мир к пришельцам суров. Хорошо еще, если просто заплутаешь. А то может сделать так, что, к примеру, полез ты в "шкурник", и вроде как с виду места хватает, все норм, да? А потом вдруг чувствуешь, что ни взад, ни вперед хода нет. И стенки ме-едленно сжимаются на тебе, как каменные челюсти. Вот тебе уже дышать тяжело... чувствуешь, как ребра трещат...
- Макс, - говорю. - Заебал.
Щас, думаю, я тебе ответку выдам. Твоей же монетой.
- Вот ты, - говорю замогильным голосом, - от своего бутера шматок откинул Хозяину и питева ему плеснул, как всегда делаешь. А знаешь такое поверье у "пещерников": если в месте Силы от одного куска и от одного глотка с Хозяином поделиться, то не отпустит тебя пещера. И будешь ты ее вечным слугой, и впредь будешь покидать подземелья только ради того, чтобы завести туда на погибель новые жертвы Хозяину...
Не, ничем не проймешь мужика. Лыбится в ответ. Радостно так, можно сказать - лампово.
- Знаю, - говорит, - это поверье. Так ведь ты, Бренди, тоже духу местности всегда отстегиваешь. Сейчас, кстати, тоже. А представь, что камень этот - алтарь древних людей, посвященный темному богу. Когда-то на нем совершались кровавые жертвоприношения. Но потом магия ушла из нашего мира, а божество, забытое своими почитателями, с незапамятных пор терпеливо ждет в глубине живой крови...
И вот тут Сэма выкинула штуку. У нее ножичек был маленький, такой, корявый, на ролевой манер собранный, типа из деревенской кузни. Вот этим ножичком она себе резанула по подушечке большого пальца. И припечатала порезом к валуну.

Дальше был ужас.

Ужас помню, а вот что там именно случилось, не очень. Выпал из восприятия отрезок времени, может, минута, может - час, не знаю. Пришел в себя в каком-то тупичке, вжимаясь спиной в камень, мокрый как мышь под термухой, в кромешной тьме. Трясущимися руками включил налобник. Слава уж не знаю кому, он заработал. Весь лабиринт гудел на инфразвуке, временами переходящем в утробный рев, мелко вибрировали стены. Я знаю, в пещерах паниковать, бежать очертя голову - последнее дело. Я побежал наобум, пригибаясь, втискиваясь в узкие ходы, то и дело обдираясь макушкой о низкий потолок. И кричал на бегу, звал Сэму, Змея, Макса, хоть кого-нибудь. Увидел электрический проблеск. Пошел на свет.

Там была Арвен, я ее узнал по длинным светлым волосам, ухоженным и расчесанным. И она была еще жива. Во всяком случае, лежащее навзничь тело двигалось, в дерганом ритме сгибались ноги и руки, бешено моталась голова. Луч налобника бил в низкий свод. Я рванул "молнию" на штормовке и принялся остервенело хлестать курткой по жадно шевелящейся мерзости, укрывавшей Арвен сплошь, словно бархатным покрывалом. Вокруг меня взметнулась живая шелестящая метель, и я увидел лицо нашей эльфийской принцессы. Нет. Не увидел. Не было у нее лица. Была кровавая маска - без губ, без глаз, без носа. Распахнулась черная щель рта, но наружу вырвался не крик, а глухое жужжание сотен крылышек. Что-то укусило меня в шею, в щеку, в запястье - как сигаретой прижгло.

Отмахиваясь штормовкой, я пробежал через зал к светящейся палочке ХИСа. Арвен уже не спасти, но я хотя бы вырвался к размеченному маршруту. Вот снова маркер, и стрелка на повороте. Ага, здесь уже совсем недалеко. Два зала вперед, короткий, на два корпуса, знакомый "шкурничек", и все. Может быть, остальные уже там? Если нет, придется вернуться. Макс и Змей выберутся сами, а вот Сэм...

"Шкурничек" показался мне куда теснее, чем в прошлый раз. Я с трудом "ввинтился" по пояс. И, полное впечатление, лаз впереди был чем-то забит. Обвал? Подвижка пласта? Что за черт?

- Макс, это ты? - едва слышно донеслось через каменную толщу. - Бренди? Ребята, помогите. Вытащите. Зажало, с-сука...
- Змей?.. Сейчас, погоди. Ты далеко? Рука не достает...
- Бренди, не лезь, поздняк метаться... Не могу... Дышать не могу. Давит... Как крысоловка, блядь... Макс, сволочь, куда ж ты завел... Ты ж знал, падла... Мама, больно как...

И всё. Я пытался пробиться вперед - бесполезно. Назад... еле-еле. С трудом выскребся из лаза, кричал в дыру, звал. Долго звал. Ни звука в ответ. Змей - всё. И я, наверное, теперь тоже - всё. И Сэмка. И Макс. Хотя...

Вот тогда я вспомнил, что меня цепануло на входе. И еще кое-что вспомнил. И все понял.

"...пещерные мухи-кровососы. Эти еще мелкие. А попадаются такие же, но крупнее и со жвалами. Стоит им почуять теплокровное животное или человека, облепляют стаей и вгрызаются в кожу..."
" ...к примеру, полез ты в "шкурник", и вроде как с виду места хватает, все норм, да? А потом вдруг чувствуешь, что ни взад, ни вперед хода нет. И стенки ме-едленно сжимаются на тебе, как каменные челюсти..."
"...знаешь такое поверье у "пещерников": если в месте Силы от одного куска и от одного глотка с Хозяином поделиться, то не отпустит тебя пещера. И будешь ты ее вечным слугой, и впредь будешь покидать подземелья только ради того, чтобы завести туда на погибель новые жертвы Хозяину..."

Ну и - да, там он и был, когда я вернулся. В том зале с черным камнем. Я вошел, ободранный, морда дикая и в крови - все же макушкой диранулся конкретно - а Макс сидел, скрестив ноги, свеженький, ничуть не пуганый, у этого хренова валуна. У алтаря, чего уж. Пил чай из термоса.

- О, Бренди! Чай будешь?
- С-сука... - просипел я.
- Ну как хочешь. Садись, брат. В ногах правды нету. Хотя, скажу тебе, нет ее и выше.

Я подошел и сел рядом. Хотя больше всего хотелось вцепиться ему в глотку, но знал - бесполезно. Он бы меня одной левой уделал, даже с места не вставая.

- Ну, теперь по законам жанра положено объяснение между героем и злодеем, - сказал он с вечной своей ухмылочкой.
- Сволочь. Ты ведь наврал, что не спускался сюда, - сказал я. - Был ты здесь. Мне бы раньше сообразить. Когда веревку с узлами увидел - ровно в длину спуска обрезанную. Нашел эту пещеру, этот камень... алтарь. Наверное, ты в тот раз еще нормальный был. Плеснул Хозяину, колбаски с бутера на землю кинул... да? Как мы всегда у костров делаем. Только в этот раз по-настоящему все вышло.
- Молоток, - ответил он ровно. - Объяснение отменяется, герой сам все понял. Про себя тоже понял, да?
- Зачем, Макс? - беспомощно спросил я. Он пожал плечами и отхлебнул чая из крышечки.
- Ну вот так карта легла, дружище. Смирись. Сука-судьба... Зато мы с тобой одной крови теперь, прикинь?
- Арвен и Змей всё, - сказал я. Словно надеялся его устыдить. Он молча кивнул: знаю, мол.
- А Сэмка?..

Макс показал пальцем прямо перед собой, на стену пещеры, освещенную его "петцлевским" налобником.

"...и однажды хоп - нет тебя, а есть только твоя тень на стене..." Капюшон анорака откинут, козырек бейсболки торчит вихром и короткий хвостик сзади - привет, Сэм. Сгорбленная тень вяло подняла руку: привет, Бренди.

- Она?..
- Живая, - охотно кивнул Макс. - Иное, понимаешь ли, агрегатное состояние. Знали бы мы язык глухонемых, можно было бы даже пообщаться. Во выкинула номер, да? с кровавой жертвой? Не ожидал от нее. Ну, Сэмка, в тихом омуте черти водятся...
- Она на хишках эльфом всегда выходила, - зачем-то сказал я. - Ритуалы всякие красиво делала, амулеты плела. Один раз мастером по магии была. Все говорила, жалко, мол, что магия ушла из Средиземья вместе с Кольцом Всевластья... Что теперь, Макс?
- А ничего, - серьезно сказал Макс. - Там сейчас "шкуродерчик" расслабится, будет проход свободный. Мы сейчас можем пойти и спокойно наружу выйти. И жить как жили. Коньячок кушать, девочек тискать, ипотечку платить. Ну раз в год услышишь... Это такая штука, как бы объяснить. Вроде вампирского зова. Тогда собираешь группу...
- Я понял. Можешь не продолжать.

Мы помолчали. Потом я сказал:

- Ладно. Раз такие дела, налей мне чайку, что ли. А то трясет всего.
- Это с непривычки, - покровительственно ухмыльнулся Макс. - Держи кружку. Чай у меня с медом и имбирем, бодрит обалденно. И термос, кстати, зацени - мегавыживальщецкая штука. Шесть часов прошло, а не остыл ни разу...
- Реальная вещь, - легко согласился я.

И с левой руки плеснул ему в глаза полную кружку кипятку. А когда он рефлекторно зажмурился и вскинул руки, изо всех сил ударил правой. Это был единственный шанс, и я его использовал - загнав ему под челюсть стальной колышек от палатки так, что острие вышло в затылок.

...Проход на волю действительно открыт, можно выходить. Там снаружи солнце, теплынь, запах мятой травы и быстрая речка с красной водой, но все это теперь не для меня.

То, что осталось от Арвен и Змея, я сбросил в гудящий провал в самом первом зале. Макса тащить не стал, ну его на хер - он так и остался лежать мужественной мордой в черную каменную линзу: надеюсь, Хозяин будет доволен. В пещере тишина. Сэмка в круге света машет мне рукой со стены и показывает большой палец - жалко, батареи в фонаре помаленьку дохнут. Но на то, чтобы все это записать, слава богу, света хватило. Получилось, боюсь, в манере "лаборант" - писать одно удовольствие, читать сущее мучение - да и ладно. Какая разница.

Теперь главное. Блокнот я кладу в козырный выживальщецкий термос Макса, на котором пишу "SOS". Термос будет рядом с лазом в этот проклятый карст. Внимание тем, кто найдет мои записи! Эта пещера опасна для жизни. Настоятельно прошу завалить в нее вход, залить бетоном, взорвать - что угодно.

Чтобы к моей просьбе отнеслись максимально серьезно, мое тело найдете внизу. Не хочу пить коньячок, тискать девочек и раз в году отвечать на Зов. Долго думал - как. Вспомнил - спасибо, Макс, за креатив. "...знаешь как? Делали на короткой веревке пару скользящих петель - снизу и сверху. В одну петлю башкой, а другую на согнутую ногу. Потом садились у стеночки и ногу резко так - ххэк! - разгибали. Все, понеслась душа в рай..."

Так и найдёте.

---

И пальцы просятся к перу. Перо, чсх, к бумаге.

Так. Ремонт почти закончен. Доклеить чуток обоев, и по мелочи - галтели, порожки, стиралку подключить... можно будет переезжать. Первое февраля мы обязаны встретить на новой квартире. Своей. Не съемной.

Денег нет, прости ты меня Господи на пошлом обороте, "от слова совсем". Разно в жизни бывало, но чтоб вот так... Ремонт, сука, вместо планированных 150 всосал все триста с лихом и еще просит. Устал как черт. Поэтому срочно нужно запостить позитивчик.
Что б такого придумать позитивного? Ну вот помаленьку добиваю давние литературные долги, вскорости вывешу пару текстов.

А сейчас вспомнилось почему-то, как мы сидели со старшим прапорщиком Климовым за доминошечкой. До сих пор не пойму: как можно профессионально играть в домино? В покер, там, или в бильярд - ну понятно. Но в домино?! Вот Климову удавалось как-то. Как он меня обдирал - по пивасику на кон... Токо в путь.

Однажды, значит, сидим, стучим костями. Климов слегка подпит, оттого благодушен и философичен. И рассказывает под веселую руку байку из своей бурной юности.

- Короче, мне тогда скоко было... лет шестнадцать, или семнадцать, ну в общем шпаненком я был нахальным. А жили мы тогда в Алма-Ате. Вот, значит, батя мне мотоцикл подогнал однажды, "Яву", по тем временам охуенная роскошь - там пацаны на всяких "карпатах" рассекали, а я такой на Яве, типа первый парень на деревне. Не, моцык батя не купил, ты чо, жирно было б чересчур, такие деньги... где-то достал в полной разрухе, там запчасть накнокал, тут подшипник сменял, мы с ним в гараже вместе все это дело перебирали и в конце концов собрали, мать, реальный явский моцык всем пацанчикам на зависть. Во-о... и начал я на нем по Алма-Ате гонять, ну а как иначе, шестнадцать лет и мотоцикл, похуй правила, ветер в харю, я хуярю...

А у нас на районе участковый был, молодой еще, но правильный, уставной. От он нашу компанию гонял! а меня особенно, потому что никак не мог за жопу поймать на мотоцикле. А поймать хотелось, это, понимаешь, такой был вопрос престижа. Потому что у него тоже был моцык, "ижак" с коляской, он тоже такой был фанат этого дела. И ему пиздец как было обидно, что какой-то шкет на рухляжной "яве" его уделывает. Короче, как мы с ним где-то пересекаемся верхами - он за мной, я от него. И давай гонки. Я тебе скажу, мужчина водить умел, на пятках висел у меня.

Но я там придумал, как хвост сбрасывать. В общем, нарежем с ним несколько кружков по району. Там дальше я как вижу, что он меня начинает щемить, я сворачивал к одному месту... там арык - ну знаешь, да, такая канава глубокая - и через арык на ту сторону узенький мосточек, в две доски буквально. Мне на двух колесах - легко. А ему на трех - хуй. Вот я на ту сторону махну, останавливаюсь и начинаю ему всякие обидные жесты казать. Он плюнет, развернется и уезжает.

И вот мы раз, другой, третий так играем... Я довольный такой, типа, вот я проворный пиздюк, как ловко придумал... А на четвертый раз мент вдруг ху-у-як! - как каскадер в кино, моцык свой набок опрокидывает и проезжает по этому сраному мостику на двух колесах... И как давай меня гонять!

- Ну так чем дело-то закончилось, - спрашиваю. - Поймал он тебя в итоге-то?

Клим впадает в задумчивость. Пучит глаза. Топорщит усы.

- Ты понимаешь, - говорит. - Короче, мы в итоге оба сдались. Признали честную ничью.

- Что так?

- Ну, бля... За этим мостиком, там, епт, стройплощадка была. Яма на яме и кирпич на кирпиче. Ты представляешь, да - по советской стройплощадке верхом на мотоцикле?! Седло узкое, жесткое... Короче, когда я сдался, у меня яйца уже были... и у него тоже... вот такого диаметра примерно...

И показывает на пепельницу из 122-мм снарядной гильзы...